Оксана Гринберга: Цена соблазна (СИ)

— Диор, — призналась Майя.

— Туфли?! — еще один испытующий взгляд.

— Маноло Бланик.

— Неплохо, Самойлова! Тебе явно пошел на пользу испанский берег, — усмехнулась Элька.

Нервно потянулась к сумке, выловила пачку сигарет с тонким фильтром. Хищные, накрашенные губы приоткрылись, но Майя все же успела ее остановить.

— Эль, здесь же не курят! Это все-таки галерея…

— Вот гадство! — в сердцах отозвалась подруга, пряча сигареты в сумку. — Значит, прикатила в наш дождливый Н-ск со своего испанского берега? Возвращение блудной дочери, ну-ну! И насколько же блудной? — спросила хитро, затем безошибочно повернулась в сторону Пабло, выцепив его взглядом из толпы зевак.

Майин менеджер даже в свои пятьдесят восемь производил сокрушительное впечатление на женский пол благородной сединой и пронзительным взглядом черных, словно испанские маслины, глаз.

— Этот с тобой? — кивнула Элька в сторону Пабло. — Твой мужик?

— Он?! — удивилась Майя. — Эль, ну что ты, он же мне как отец! К тому же…

Осеклась, решив, что подруге не стоит знать, что Пабло был совсем по другой части — женщины в качестве сексуальных партнеров его не привлекали.

— Тогда кто?

Майя пожала плечами.

— Никто.

— Ну дура ты, Самойлова! — с явным удовольствием произнесла Элька, и Майя подумала, что вступительный экзамен в женский клуб неудачниц ею успешно пройден.

Будь у нее еще и муж, Элька бы такого ей не простила. А так — пусть и известная художница, которой испанский берег пошел на пользу, но все равно мать-одиночка и никакой личной жизни!

Потому что у самой Эльки тоже не сказать, что особо складывалось — два развода и работа менеджером на побегушках в полиграфической компании, которую — и работу, и компанию — та откровенно ненавидела и частенько жаловалась на свою жизнь, когда они созванивались.

Впрочем, Элька все еще не оставляла надежды устроиться.

— Родька тоже приехал, — неожиданно сообщила подруга. Затем с недоумением уставилась на одну из картин. — И что, за это платят? — ткнула наманикюренным пальчиком в сторону «Рассвета».

На ней солнечные лучи пронзали морской берег, и, казалось, невозможно было найти ту самую точку горизонта, в которой вода переходила в небо.

— Платят, — пожала плечами Майя.

— Я тоже такое могу нарисовать. Да хоть с десяток! — заявила с насмешкой. — Плюнуть и растереть.

— Плюнь и нарисуй, — согласилась Майя. — Так что с Родькой?

Они были дружны в школьные годы, и Майя поймала себя на мысли, что с радостью встретится со своим одноклассником.

— Тоже на днях вернулся в Н-ск, — сообщила Элька. — Звонил, спрашивал о тебе. Сказал, что зайдет на выставку.

— А откуда он приехал? — Майя даже не знала, что он уезжал.

— Из Цюриха, кажется! — подруга пожала худыми плечами, затем призывно улыбнулась мужчине в деловом костюме, устремившему на них заинтересованный взгляд. — Или же из Осло, какая разница?.. Кстати, наш Резиновый Утенок стал важным бизнесменом, руководит своей компанией, что-то в сфере Ай-Ти. Мотается теперь по всему миру. Наверное, денег гребет немерено, — и Элька мечтательно вздохнула.

Майя невольно улыбнулась, вспоминая смешное прозвище, которое дали ее однокласснику. В школьные годы Родька был заправским шутом, правда, с отличными способностями к физике и математике. Помогал ей в старших классах, когда ее вгоняли в ступор гигантские формулы, тогда как Майя подтягивала его по гуманитарным предметам.

Теперь же стал важным бизнесменом то ли в Цюрихе, то ли в Осло — их Резиновый Утенок расправил крылья…

Впрочем, она тоже не жаловалась на судьбу и тоже смогла пробиться, несмотря на то, что в школе ее прозвали Марусей.

Придумал это прозвище Артем Спасский в первый же день, когда появился в их классе. Перевелся из другой школы чуть ли не в середине учебного года, вошел в кабинет — им было лет по двенадцать-тринадцать, — после чего уверенно двинулся в сторону последней парты, где Майя давно и счастливо пребывала в одиночестве.

Рисовала в своем блокнотике, предаваясь радужным мечтам.

Новенький совершенно бесцеремонно уселся рядом с ней, потеснив разноцветные восковые мелки, раскатившиеся по парте, и Майя уставилась на него с изумлением.

Что он забыл рядом с ней, которую в классе считали чуть ли не блаженной?..

Но новый мальчик был настолько красив, что у нее перехватило дух, и Майя сразу же забыла, о чем собиралась у него спросить. Вместо этого потянулась к блокнотику, решив зарисовать, но спохватилась.