Кира Мон - Спаси меня от холода ночи

Дин… просто друг. Ну, или как минимум очень на него похож. Ему единственному в Каслданнсе кое-что обо мне известно, а о том, чего не знает наверняка, судя по всему, он догадывается. Даже невзирая на то, что обычно я не обсуждаю свое прошлое. Вместо этого я каждый день снова и снова прилагаю массу усилий, чтобы не думать безостановочно о пережитом. Поэтому последнее, в чем я нуждаюсь, – это люди, которые будут напоминать обо всем случившемся в моей жизни дерьме. Неловкими паузами или сочувствием в глазах.

В Каслданнсе я получила возможность выстроить что-то новое. И пусть временами бывает одиноко, я еще не готова завязывать с кем-нибудь тесную дружбу.

Друзья задают слишком много вопросов.

Когда я возвращаюсь из туалета, последние гости уже разошлись. Заканчиваю расчеты и напоследок еще раз протираю столы.

– Я тебе сегодня еще нужна? – интересуюсь, отжимая тряпку над раковиной в баре.

– Нет, можешь идти. До завтра.

– О’кей, до завтра. – Не исключено, что мы встретимся еще до начала новой смены, так как моя однокомнатная квартира расположена непосредственно над пабом, рядом с жилищем Дина. Но домой пока не хочется.

На улице прохладно, однако настоящих холодов мы не видели уже несколько недель. Сейчас, в начале мая, становится заметно, что лето не за горами. Засунув руки в карманы куртки, я глубоко вдыхаю влажный и солоноватый ночной воздух. «Брейди» расположен на длинной набережной, отделяющей Каслданнс от моря. Я до такой степени привыкла к непрекращающемуся шуму прибоя, что замечаю его, только если сосредотачиваюсь. Каждую ночь я оставляю открытым окно в спальне, потому что перекатывающиеся волны надежнее, чем любой ловец снов, сжимают тени внутри меня до такого размера, с которым у меня получится дотянуть до следующего утра.

Вдоль противоположной стороны улицы проходит широкая каменная стена высотой где-то мне до пояса. Дальше, через пару сотен метров, она прерывается спуском к морю – широкими бетонными ступенями, на которые ветер наносит песок. Сейчас я просто залезаю на потрескавшийся камень и свешиваю с него ноги. Я сделала так после первого вечера в «Брейди», и с тех пор это уже превратилось в привычку. В свете высоких уличных фонарей шагаю по камням и кустикам травы к узкой полосе песка, чуть ли не к самой воде. Иногда в темноте она отражает лунный свет, а иногда, как сейчас, например, когда небом завладевают плотные облака, создается впечатление, что чернильно-черная жидкость просто безразлично выплескивается сюда из вечности.

Я безумно люблю море, почти до боли. Все будто становится легче, пока я стою здесь, у самой кромки воды, но так, чтобы прибой не промочил ботинки. Время от времени даже осмеливаюсь подходить на шаг ближе. Плевать на мокрую обувь. Тянущее чувство, когда волна отступает назад и старается забрать с собой песок у меня из-под ног, стоит того. Уже из-за одного этого я бы ни за что не вернулась к родителям в Талламор.

Еще никогда в своей жизни, даже в самые мрачные часы, я не заходила настолько далеко, чтобы всерьез задуматься о самоубийстве. Я прекрасно научилась ненавидеть и ни за что на свете не подарю отцу такую победу. Но если бы когда-нибудь меня посетила подобная мысль, то однажды ночью я бы просто шла и шла вперед сквозь волны с камнями в карманах.

Думаю о своей сестре.

О матери.

Я верю, что однажды мы снова будем вместе. И тогда трещины исчезнут, тьма во мне рассеется, я исцелюсь и вновь стану цельной.

Какое-то время спустя я стою в узеньком переулке рядом с «Брейди» и вставляю ключ в дверной замок. Лампа на лестничной клетке отбрасывает желтый свет на стоптанные деревянные ступени. Раньше в этот коридор можно было попасть сразу из паба, не выходя на улицу, но из-за утери ключа Дин просто-напросто забаррикадировал дверь тяжелым потертым буфетом, потому что слишком часто какие-нибудь пьяные идиоты вырубались и спали прямо под дверью его квартиры. И блевали на его коврик. То еще удовольствие для любого владельца паба.

Медленно поднимаюсь по ступенькам, стараясь на каждую наступить ровно в том месте, где она не скрипит. Это моя ночная игра, в которой чуть слышный звук – ничего страшного. Однако практически невозможно добраться от двенадцатой ступени до бесшумной четырнадцатой, не проиграв. Тринадцатая скрипит везде, зараза такая.

Все темные мысли поглотило море и, открывая дверь в свою квартиру, я чувствую лишь смертельную усталость. Жилище у меня крошечное, но это не проблема. Скидываю с ног ботинки, стягиваю куртку с плеч и сразу направляюсь на кухню, чтобы съесть кусочек масляного пирога, который испекла сегодня утром. Пробовать сдобу я люблю почти так же сильно, как и печь. Время от времени ближе к полудню мы с Дином завтракаем у него дома, и когда я впервые принесла свое творение, он весьма удивился. По его мнению, подобные поступки не вяжутся с моим образом.