Матильда Старр - Ошибка

– Получился бы? – переспросила Маринка, изумленно приподнявшись на локтях.

Ой… Вот так проваливаются разведчики! Кажется, растительное существование вредно влияет на мозг. Пора начинать хотя бы зарядку делать.

– Я сказала «получился бы»? Получится… Точнее, уже получился! Да, он прекрасный муж.

– Так почему же ты сейчас здесь, а не с прекрасным мужем? – недоверчиво прищурилась Маринка.

Что, впрочем, неудивительно. Мы уже так давно знакомы, что она насквозь меня видит, а чтобы обнаружить личную драму, меня даже не нужно разглядывать насквозь, достаточно поверхностного осмотра.

– У него сейчас много работы, а сидеть дома одной – скучно.

– Ну да, представляю, – сочувственно вздохнула Маришка. – Там же еще и его отец живет. Вот уж кто действительно чудовище. Я его только на свадьбе видела, и то мурашки по коже. А жить с ним в одном доме, наверное, вообще ужас!

Я тоже вздохнула. От одного упоминания Бояринцева-старшего внутри все выкручивало.

– Действительно, ужас, – честно ответила я, – жить с ним в одном доме невыносимо.

Особенно если от одного его вида напрочь сносит крышу. Наваждение какое-то. Мой личный кошмар…

Маришка кивнула: теперь все выглядело понятным. Пусть немного неправильно понятным, но все-таки. И снова потекло спокойное, безмятежное существование.

***

Странно, но там, в дачном поселке, мне почти удалось выбросить Бояринцева из головы.

Может быть, потому, что спустя еще пару дней жизнь стала куда более насыщенной: лениться надоело, продукты в холодильнике закончились, да и Маринка вспомнила про порученный родителями огород, и за совершенно новыми и непривычными для меня занятиями время пусть и не бежало быстро, но текло вполне безболезненно.

Мы поливали слегка подвявшие грядки, бегая друг за другом, хохоча и брызгаясь из леек, и даже пропололи несколько штук! Правда, полола Маринка, а я только сидела рядом, морально поддерживая: после того как я аккуратно выдергала целую кучу сорняков, оказавшихся вовсе не сорняками, а какой-то экзотической фигней – хотя пахли они именно сорняками, фу! – от прополки меня отстранили.

Ходили в бор за ягодами, а потом их чистили, попутно слопав половину, варили ароматное, пахнущее лесом и солнцем варенье и разливали его по пузатым банкам. На велосипедах ездили по пыльной грунтовой дороге до магазина – прикупить чего-нибудь вкусненького, в четыре руки готовили обед и съедали его прямо на улице, за накрытым потертой клеенкой столиком, вкопанным под старой яблоней. И снова убегали на речку. А если жара стояла совсем невыносимая, забирались в прохладную тень навеса и качались там в гамаке, с книгами. А вечером, как совсем стемнеет, шли к костру, где собиралась дачная молодежь.

Лишь иногда по ночам, когда мне не удавалось быстренько уснуть, устав за день, выползали они, те самые предательские мысли, решительно забитые в самый дальний уголок сознания. Выползали и набрасывались, накрывая душной волной, подсовывая жаркие бесстыдные воспоминания, которые сменяли друг друга, тревожа и будоража, наливая тело горячим и острым желанием с привкусом неясной тоски, оставляя после себя щемящую пустоту и глухую ноющую боль внутри. Утром я вставала разбитая, чувствуя себя опустошенной и странно чужой… везде. Здесь, на Маринкиной даче, среди ее, не моей жизни, дома, в родительской семье, в особняке Бояринцевых…

К счастью, начинался новый солнечный день с ярким и пестрым калейдоскопом приятных дел и напрочь вытеснял эту мрачную дурь из моей головы.

Покой и безмятежность закончились в один жаркий полдень, когда мы прилегли поваляться перед телевизором, показывающим всякую ерунду. Просто так, после обеда, потому что идти в такое пекло никуда не хотелось, а хотелось пить холодный чай и лениво обсуждать эту самую ерунду.

За окнами послышался гул мотора, и сначала мы не обратили на него никакого внимания. Мало ли кто нагрянул к соседям. Но гул становился все ближе и ближе…

Вообще-то, гостей мы не ждали. Маринкины родители должны были приехать только к следующим выходным, привезти, как они называли, гуманитарную помощь.

Я набросила халат и выскочила на крыльцо с пунцовыми щеками и колотящимся сердцем. Меня буквально трясло от дикого коктейля странных несовместимых эмоций: от панического страха, что Бояринцев сумел отыскать меня здесь и приехал, чтобы вернуть, до затаенной, отчаянной, непостижимой надежды, что он действительно это сделал… Этакий рыцарь на белом коне, точнее, на автомобиле цвета мокрый асфальт….