Матильда Старр - Ошибка

Нет, пожалуй, пора заняться делами, а не какими-то буйными непристойными фантазиями. Он взрослый мужик, привыкший держать все под контролем, а не мальчишка, задолбанный бушующими гормонами. А хорошее настроение… Что ж, оно еще никому не мешало.

Бояринцев решительно пододвинул к себе бумаги и вчитался в первый документ.

Так, немцы прислали новый вариант контракта. Уже лучше, но кое-какие уступки от него все же требовались. Он несколько раз перечитал текст. А собственно, почему бы и нет? Пусть будет. Уступки не такие уж и большие, а если партнеры будут чувствовать, что им пошли навстречу, глядишь, все пройдет гладко.

– Отлично выглядите сегодня, – сказал он секретарю, когда смог, наконец, выглянуть в приемную. – Распечатайте и пригласите юристов, я готов подписать документы.

Он сделал вид, что не заметил, как удивленно взметнулись брови Марины. Ну да, раньше он не особо замечал, как тут кто выглядит, да и уступок от него мало кто мог дождаться, привык вырывать своё всеми возможными способами.

Кстати, о том, чтобы брать свое… Почему бы не изменить привычкам и не заказать ту же девушку еще раз? Переспать и забыть, избавиться от наваждения. Да не возвращаться сегодня в дом молодоженов – пусть сами разбираются, – а уехать с ней за город. В конце концов, сегодня будет что отпраздновать. Он взял телефон, открыл нужное приложение… И застыл.

Два сообщения, датированные этой ночью.

«К сожалению, выбранная Вами девушка заболела, но мы можем заменить ее на другую. Пожалуйста, подтвердите свое согласие».

«Заказ не подтвержден, поэтому снимается. Хорошего вечера!»

Что? Девушка не приехала… А кого же он тогда…

Ответ пришел сразу. Дикий, нереальный. И все-таки – единственно возможный. Это была дочка Светлова. Его невестка. Когда она успела налакаться, какого черта таскалась по улице в шлюшьем платье и без белья – да какая теперь разница. Идиот! Да что там идиот – слепой идиот! Что-то показалось знакомым? Еще бы!

Бояринцев тяжело шагал по кабинету, кипя от ярости, и позвонивший не вовремя зам получил такой разнос, который запомнил до конца своей жизни.

– Тимур Александрович, все в сборе, – осторожно сказала Марина, слегка приоткрыв дверь. – Я провела их в конференц-зал.

Подписание контракта прошло в рекордно короткие сроки. Бояринцев молчал, изредка кивал и окидывал всех своим непроницаемым тяжелым взглядом. Теперь уже и юристы, и представители партнеров смотрели на него с подозрением, ожидая какого-то подвоха. Ничего. Пусть понервничают, сговорчивее будут.

Как только дорогие гости разошлись, он заглянул в приемную, но не стал проходить в кабинет.

– Отмените все до конца дня, мне нужно срочно уехать, – сказал он Марине.

И вовсе не соврал. Дело, которое у него было, действительно не терпело отлагательств.

Я бы, наверное, предпочла просидеть в своей комнате до самого вечера. Но время перевалило далеко за полдень, вещи были разобраны и водворены на свои места, на все сообщения я ответила, а валяться в обнимку с ноутбуком, прислушиваясь к тому, как урчит в животе, не казалось мне хорошей идей. А где-то там, совсем рядом, повар уже давно должен был закончить свою работу. И уйти. Вместе с Анной.

Дом был почти пуст. Только в одной из комнат отмечал день бракосочетания мой фиктивный муж. Он как раз утолял голод несколько иного рода, если я правильно поняла явление барышень. Но вряд ли он и его гостьи станут бродить по дому… А если и станут? Их появление меня вряд ли смутит. Главное – сегодня здесь нет и не будет Бояринцева-старшего.

И мне вовсе незачем умирать от голода в своей комнате.

Я выбралась за дверь, тише мыши проскользнула по коридору, чувствуя, как кружится голова от умопомрачительных запахов. На кухне было светло, чисто и пусто, лишь негромко гудел холодильник. Солнечный свет лился через широкие окна и, отражаясь от кафеля, плескался жидким пятном на потолке, яркими зайчиками скакал по пузатым блестящим кастрюлькам на плите, источающим ошеломляющие ароматы. Кажется, кроме меня, на еду никто не претендовал.

Я с удовольствием пообедала, затем покопалась в пакетиках с чаем, без труда обнаружила свой любимый сорт, заварила его и уже собиралась насладиться тишиной, покоем и одиночеством, как дверь приоткрылась, и я едва не выпустила чашку из рук.

На пороге застыл Бояринцев-старший. Высокий, мощный, напряженно хищный…

За сотую долю секунды глаза жадно впитали и пиджак, небрежно перекинутый через плечо, и ослабленный галстук, и сильную шею в расстегнутом вороте рубахи, и большие крепкие руки, торчащие из закатанных по локоть рукавов, и немигающий взгляд темных глаз.