Наталья Литтера: Синий бант

Ярко-бирюзовая кружевная деталь явно дамского туалета.

Установившуюся тишину нарушили Танины шаги.

– Спасибо, а я все никак не могла найти, – она аккуратно вытащила из рук оторопевшего брата находку. Поцеловала в щеку, пряча улыбку, а потом под пристальными мужскими взглядами прошла к столу и из-под вороха нот вытащила разыскиваемое.

– Вот твои очки, – Илье тоже достался поцелуй в щеку. Он почел за лучшее устроить оптику на законное место и заняться задачками по финансовой математике. Потому что сказать-то… хм… нечего.

– Я тихо посижу и мешать не буду, – голосом пай-мальчика внес свою лепту в замерший диалог Иня, устраиваясь на диване.

Какое-то время было и в самом деле тихо. Слышалось только, как Ваня предельно аккуратно отхлебывает чай. Получалось, правда, ровно наоборот, но с ним всегда так.

Молчание прервал Илья, обнаруживший нечто неожиданное среди листов с заданиями.

– А это по какому предмету задачка? – и продекламировал с чувством:

Таня поперхнулась чаем, а Иван подскочил с дивана.

– Отдай! Это вообще моя новая песня!

Илья уткнулся носом в лист с очередной задачей.

Так, главное, не смеяться. Тихо, Илья Ильич, ти-хо.

Удалось. И даже на задачах удалось снова сосредоточиться. Он бегло, но достаточно подробно записывал решения, параллельно прислушиваясь к диалогу за спиной.

– Вань, последнюю строку надо переписать, – это Танин голос с легкой музыкальной хрипотцой. Голос профессионального радиодиджея. Голос, с которым у Ильи связано уже столько всего – личного, интимного. Голос, который он любит отдельно. И этот голос продекламировал:

– Ну какой пень? Ты разве пень?

Я серьезен. Я занят. Я решаю задачи. У-ф-ф-ф.

– Там с рифмой засада, – басом вздохнул незадачливый поэт. – К «уже четвертый день».

Последнюю задачу Илья решал под перебор вариантов.

– Да, ты мой хмель.

– Но я кремень.

– Кто тот злодей?

«День – олень, день – хрень» – автоматом выстукивало в голове, пока Илья выводил финальные цифры. Разумеется, он не стал такие рифмы произносить вслух. А вместо этого, поставив последнюю точку, проговорил негромко:

– Точно! – завопил Иня и стал спешно черкать на листе. Таня одарила Илью долгом внимательным взглядом, но ничего не сказала. А поэт-финансист, завершив свои каракули, уселся на кожаный табурет и стал двумя пальцами тыкать в клавиши.

– А мелодия примерно такая…

Илья резко шлепнул листами о стол.

– Сколько раз можно повторять – НЕ ТРОГАЙ МОЙ РОЯЛЬ!

Иня сделал фирменные бровки домиком, вздохнул, но руки с клавиш убрал. Обернулся к сестре и горестно вопросил:

– А наш отец знает, с каким вредным парнем ты встречаешься?

– Ну, он пока не знает и как ты «решаешь» на отлично контрольные, – парировала Таня.

Между Иваном и Татьяной вновь состоялся немой диалог взглядами. А потом оба широко улыбнулись.

– Как много у нас тайн…

На самом деле тайна у брата и сестры Тобольцевых была всего одна – Илья Королёв, любимый человек сестры и лучший друг брата. И сейчас он задумчиво смотрел на них, аккуратно постукивая свернутыми в трубку листами по ладони.

– Понял, не дурак, был бы дурак – не понял, – Иван споро выхватил бумажки из рук друга. – Уже ухожу! Тебе, Юня, должен по гроб жизни, как обычно.

Илья лишь поморщился детскому прозвищу. Но это было еще не все. На прощание Иня все же не удержался.

Уже стоя в дверях, пожав руку другу и расцеловавшись с сестрой, он картинно вздохнул:

– Как несправедлив этот мир. Мне даже пальцем не дают коснуться рояля, а у кого-то там целый гардероб хранится!

Танино «Удачи с финансовой математикой» настигло Ваню Тобольцева уже у лифта. Илья и вовсе предпочел не комментировать это хулиганское заявление. Вместо этого обнял Танечку и, поцеловав в висок, произнес:

– У тебя не брат, а сущий кошмар. И за что мы его любим?

– Потому что такого замечательного друга и брата больше ни у кого нет, – ответила Танечка в плечо.

И оба знали, что это сущая правда. Ваня жил душой и свою душу щедро дарил дорогим для него людям. Таня некоторое время молча терлась носом о мужское плечо, а потом все же сказала: