Наталья Литтера: Синий бант

– Ида, а ты мою наливочку что, не положила?

Женщины переглянулись, улыбнулись друг другу и дружно вышли с кухни.

Все получилось быстро, весело и немного сумбурно. Дуне в какие-то моменты казалось даже, что происходящее – сон. А вот когда в красиво убранном зале строгая женщина спросила ее: «Согласны ли вы?..», – сразу поняла: оно, настоящее, главное. И немного помедлила с ответом. Просто для того, чтобы запомнить эту минуту. Дуня не волновалась совсем, взглянула на Ваню и твердо ответила:

– Да.

Гулять решили в «госТИНцах». Потому что… потому что… Тихий, хитро посмеиваясь, сказал, что с меню и вообще с ресторанными делами разберется сам.

На пороге ресторана молодых встречала баба Тося в красивом французском берете (чай, на дворе не май месяц!), держа на расшитом птичками рушнике румяный каравай. Кто больше откусит, тот и глава дома.

– Кусай под колоском прямо, там подпилено, – услышала Дуняша басовитый шепот Тихого прямо на ухо.

Под колоском так под колоском! А подпилено было хорошо, даже отлично! Так, что полкаравая сразу оказалось у Дуни. Пришлось срочно подставлять ладони, чтобы кусок не упал на землю.

– Отличное фото! – закричал Фил, любуясь невестой с половиной пирога в зубах.

Ваня рядом хохотал в голос. Дуня все же откусила кусочек, а остальное у нее из рук забрал теперь уже муж.

– Не надо было таких жертв, – сказал он негромко и улыбаясь, – я и так на царскую власть не претендую.

После чего… быстро съел весь кусок сам! Ну, врун же!

Теперь уже смеялась Дуняша. И в какой-то момент встретилась глазами с бабой Тосей, которая утирала кончиком пальца слезу – то ли от смеха, то ли…

Они потом сумели немного поговорить, когда Дуня во время перерыва между холодными и горячими закусками обходила гостей, в очередной раз принимая поздравления. Антонина Марковна сидела на стуле, повернувшись лицом к залу, и рассматривала гостей. Дуня села рядышком, взяла ее немолодые натруженные руки в свои и сказала единственное слово, которое вмещало в себя всё:

– Спасибо.

Спасибо за внука, спасибо за то, что помогли встретиться с Ваней после мучительной разлуки и стали настоящим ангелом-хранителем, спасибо, что приняли меня и полюбили, спасибо, что вы, такая мудрая и добрая, живете на этом свете.

– Спасибом сыт не будешь, Дуняшка. Правнуков бы понянчить…

Как раз в это время мимо пробежала дочка Тихого – Марфа. Обе собеседницы проводили ее взглядом. Девочка остановилась около Идеи Ивановны и начала ей что-то говорить.

Дуня едва слышно вздохнула, а потом совсем не по-царски обняла бабулю:

– Мы очень постараемся исполнить ваше желание, – прошептала она.

Маленькая детская ладошка утонула в крупной мужской. И потянула за собой.

– Папа, папа, я такую тетю видела! Пойдем покажу!

– Хорошо, – рассеянно кивнул отец, следуя за дочерью и попутно простреливая банкетный зал взглядом внимательных серых глаз. Сегодня у Тихона праздник, свадьба друга, и он искренне рад. Но и вместе с тем он на работе и должен обязательно проконтролировать, чтобы все было сделано на высшем уровне. Это просто сильнее его.

– Это такая хорошая тетя! – между тем щебетала Марфа, с унаследованной от отца напористостью таща его за собой. – Она обещала научить меня играть на пианино!

Тихого посетила ужасная догадка, и он резко притормозил. Но было уже поздно.

– А вот и мой папа! – торжественно объявила Марфа. Женщина, к которой обращалась девочка, восторгов ребенка явно не разделяла, но кивнула и улыбнулась нейтрально.

– Мы знакомы с твоим папой, – и после паузы и внимательного взгляда. – Здравствуй, Тихон.

– Здравствуйте, Идея Ивановна, – демонстративно бодро ответил Тин, намертво и злорадно запамятовав, что женщина настоятельно всем рекомендовалась Идой.

– Правда? – восхитилась Марфуша Тихая с истинно детской непосредственностью. – Тогда вы сами все ему скажете, хорошо? А я танцевать пойду!

Тихий проследил взглядом за дочерью и какое-то время наблюдал, как девочка в белом, отделанном кружевами платье самозабвенно кружится под музыку посреди танцпола. Ида Ивановна тоже посмотрела туда.

– Кто бы мог подумать… что ты отец этого очаровательного создания.

Сарказма в этой фразе было дозировано с ювелирной точностью – Тихон оценил. И комплимент собственной дочери тоже оценил и даже от всей души с ним согласился. Поэтому решил не вступать в открытую конфронтацию.