Анастасия Медведева: Неудачница

— Это кто? — спрашивает один из директоров.

Но мне не обидно — я его имени тоже не знаю. Так что у нас тут ничья.

— Очередная Сашина секретарша, — хрипловатым низким голосом отвечает Глеб, тут же теряя ко мне интерес.

Хотя, какое там? Разве он был, интерес-то?

— Хорошо, что ты убрал его, отец, — заканчивает свою мысль Бондарёв младший и выходит из кабинета.

Чувствую себя оплёванной. Интересно, это ощущение передаётся через печатный текст?..

— Здесь мы потом закончим, — тут же включается замолкший, было, мужчина в очках, и вся честная компания выходит из кабинета моего бывшего зама, оставляя меня одну, медленно закипающую от очередного осознания своей невезучести.

— Боженька, за что мне всё это? — смотрю на потолок, жду ответа.

Ответа нет, — какая неожиданность.

— Милка… — Лена тихо прокрадывается в кабинет, озираясь назад, — Это что сейчас было?

— Это был крах моих последних надежд на место в нашей компании, — честно ответила я, всё-таки снимая злополучную туфлю со своей больной ноги.

Как только сняла, посмотрела на неё злыми-презлыми глазами и зашвырнула её за дверь кабинета.

Судя по звуку, она обо что-то ударилось… И, судя по звуку, обо что-то совсем не напоминавшее стену моей приёмной.

Лена медленно отходит от двери, ожидая худшего, — я её понимаю. Сама бы ждала от судьбы того самого «худшего», если бы не знала — хуже уже просто быть не может!

В кабинет моего начальника медленно входит Бондарёв младший, и я понимаю — может…

Мужчина держит в руках мою обувку и смотрит мне прямо в глаза, затем опускает свой взор на мою босую ногу.

— Это ваше, — без интонаций, абсолютно отстранённым голосом произносит, словно разговаривает с призраком, затем ставит туфлю на пол и выходит, потирая свой затылок.

— Я — самая большая на свете неудачница! — прошептала спустя пару секунд.

— Я даже спорить с этим не буду, — соглашается подруга, глядя во все глаза на опустевший проход.

Весь оставшийся день прошёл под лозунгом «а смысл суетиться, когда мосты уже сожжены?». Хоть комп мне и починили, и, более того, я смогла в срок переслать все письма своего несуществующего начальника Станису Баратеону, — я четко понимала: всё это уже не имело значения. После того, как меня, в столь фривольном виде, смогла лицезреть вся верхушка нашей компании, терять мне уже было просто нечего: документы о моём увольнении либо уже подписаны, либо сейчас подписываются. Ленка смотрела на меня с такой грустью, что в конце дня даже я сама начала себя жалеть — хотя очень это не любила. В итоге, решила устроить самой себе прощальный вечер и заказала нашему курьеру, который тайно сох по Ленке, пронести к нам на этаж пару бутылок шампанского из магазина напротив здания. Увидев меня в прозрачной блузке, да с распущенными не по уставу волосами, да с ярко подведёнными (перестаралась, когда красилась после сеанса слезо-пускания в туалете) глазами, да с шальным взглядом, — курьер решил, что пары бутылок будет мало, а потом ещё намекнул, что он свободен и вообще, если мне будет одиноко темной ночью… ну, дальше я слушать не стала, просто похлопала его по плечу и отправила за алкоголем. Как-то так получилось, что весть о моей прощальной (уже) вечеринке разнеслась по всему этажу, и, уставшие от долгого трудового дня, коллеги решили, что провожать меня надо с музыкой и песнями, и вообще! Алкоголя надо больше! Так я узнала, что на одном уровне со мной, в помещении, разбитом на отсеки с кабинами, которые я всегда про себя звала сотами, работали самые лучшие люди на свете! За три недели своего «секретарства», я не удосужилась познакомиться и с половиной из них… А как, оказывается, вкусно умеет готовить канапе из всего подряд менеджер Катя, с которой я даже словом не обмолвилась с момента прихода в компанию… А сколько готов выложить на «горячительное для дам» менеджер Слава, которого я даже в глаза не видела… Короче, как-то так получилось, что мой прощальный вечер перерос в шумную вечеринку на этаже, с караоке (неизвестно кем принесённым), целым баром из алкогольных напитков и легкой закуской самого разного вида. Нет, я понимала, что в такой пирушке моей заслуги почти не было — всё дело было в нервах: многие из работающих на моём этаже, осознавали, что и их сокращение не за горами, а потому решили спустить пар. Тем более, охранники внизу были ребятами понимающими, а всё руководство уже покинуло здание, — и мы могли кутить столько, сколько хотели, ведь завтра была суббота!