Ирина Нельсон - Второстепенный

Например, я с трудом отвоевала себе право завтракать тем, чем хочу, а не есть хлопья с молоком целый месяц. И чай. О-о, эти бесценные лица Стоунов, когда я положила в чай лимон, насыпала две ложки сахара и, размешав, не вытащила ложечку! А еще я разок заболела. Увидев на градуснике температуру тридцать восемь и шесть, Эмили покачала головой, напоила меня симптоматическим… и на следующий день попыталась спровадить хлюпающую носом меня в школу. Нормальная женщина дала бы отлежаться хотя бы дня три, чтобы понять, что с ребенком: жуткий вирус или банальная простуда. Естественно, я была в возмущении и прямым текстом ей это высказала. В ответ Эмили заявила, что если я привыкну прогуливать, то обленюсь, и что ей некогда возиться с моими капризами. Тогда я заявила, что разносить заразу по школе не намерена, что лучше уж буду здоровым ленивцем, чем больным трудоголиком, что она может идти, куда ей хочется, и что я в состоянии понять инструкцию на упаковке. И что вы думаете? Эмили спокойно свалила! Нет, я понимаю, что Стоуны нарадоваться не могут на мою самостоятельность, но если бы на моем месте была не взрослая женщина, а настоящий ребенок? В общем, я была в шоке.

Ну, у них к детям вообще интересное отношение. С одной стороны, на меня никогда не кричат, всегда дают карманные деньги и предоставляют практически полную свободу с тремя условиями: всегда являться вовремя, выполнять просьбы и идеально учиться. С другой стороны, переступив порог их дома, я узнала три пословицы.

Детей должно быть видно, но не слышно.

Мать своей любовью может иногда испортить ребенка.

Манеры делают человека.

В общем, если у меня какие-то проблемы, я должна решать их самостоятельно. И только в крайнем-прекрайнем случае (вроде смертельной болезни или угрозы со стороны другого взрослого) можно обратиться к Стоунам за помощью. В остальное время я, паинька и душка, занималась своими делами и не отсвечивала. О делах в школе лучше меня расскажет отчет об успеваемости. О здоровье – медсестра. В дела взрослых нельзя вмешиваться без их прямого, четко выраженного соизволения. Соизволения эти должны выполняться с лихой резвостью и радостной улыбкой на устах. Похвалы и подарки - приниматься с благодарностью и всё той же радостной улыбкой. И да, меня взяли, потому что так принято у бездетных пар. Традиция, мать её.

Дети здесь были замороженными и одинокими. Настоящей дружбы не существовало как класса. И если в российской школе даже у самого нелюдимого забитого задрота был какой-никакой, а друг, то тут с этим был швах. Нет, дети между собой общались, играли, но... Между тем стучали друг на друга при каждом удобном случае, даже если друзья просили этого не делать. А взрослые в упор не замечали хулиганского поведения и травли. Или замечали, но не делали никаких попыток разобраться и просто наказывали всех скопом.

Вообще, у них в детской литературе много всякой жути типа выдуманных друзей, живых кукол и нянь, которых любили больше родных матерей. Неужели Винни-Пух, Питер Пэн и Мэри Поппинс так пагубно повлияли на мою психику?

Но был в этом темном царстве и луч света.

Я засекла этого мальчишку в день переезда, у соседнего дома. Он выделялся. И дело было не только в том, что среди аккуратных одинаковых домов, ровных рядов живой изгороди и фигурных кустиков его потрепанная футболка и линялые джинсы смотрелись дико. В конце концов, работа с землей никогда не предполагала ношение чего-то презентабельного. Нет! И в компании таких же потрепанных подростков он приковал бы к себе внимание. Было в его голубых глазах, том, как он с высунутым кончиком языка копошился в цветах, что-то такое яркое, непосредственное, очень настоящее. На его фоне все остальные ребята – а они на улице тогда были - потерялись. Улица с её обитателями разом показалась слишком унылой и рафинированной. Он затмил и осветил всё, как может только включенная лампочка.

Он заметил меня и отложил инструменты. В ярких голубых глазах вспыхнул интерес, губы сложились в улыбку, и редкие золотистые веснушки на его носу, и даже растрепанные каштановые волосы тоже улыбнулись. Симпатичный и очень светлый ребенок.

Познакомиться поближе тогда не удалось. Отвлекли сначала обустройство, затем знакомство с родственниками Стоунов, потом первые дни в школе, где учителя моментально поняли, что в моей голове знаний гораздо больше, чем положено среднестатистическому ученику, и еще пара походов к докторам… Шарахаться по улице бесцельно меня отучил еще папа-милиционер, который в бытность оперуполномоченным насмотрелся всяких ужасов.