Виктория Ростокина - Принцессы на обочине - Музыкальный подвал

Какой-то человек стоял на пороге, в темноте коридора было не разобрать.

— Здравствуйте, Наташа…

— Владимир Константинович… — упавшим голосом сказала Наташа.

— Я, собственно, не только к вам… — оправдывался Мартынов…

— Да вы входите, входите… Это Андрей… Это…

— Здравствуйте, — буркнул Андрей. — Мы знакомы.

Мартынов вошел, но садиться не стал, хотя Наташа уговаривала его.

Андрей повернулся к профессору спиной и продолжал сметать осколки.

— Андрюша, подожди, — попросила Наташа.

Тот со вздохом выпрямился и уставился на профессора, мол, слушаю вас, господин хороший.

— Я к вам, ребята, вот по какому поводу. Я очень за вас рад. И… И хочу попросить у вас прощения, у обоих…

— Владимир Константинович… — начала было Наташа, но Андрей перебил ее:

— Вы ни в чем перед нами не виноваты. Если вы хотите намекнуть на то, что я перед вами виноват, извините… Я виноват…

— Скажу вам по секрету, Андрей… Я так действительно думал, но пришел совсем не за этим… Хотя это здорово, если вы не таите на меня обиду.

— Не таю.

— Правда?

— Правда.

Следующие минуты две все молчали и только погладывали друг на друга.

— Чаю? — встрепенулась наконец Наташа.

— Нет-нет, спасибо. Я побегу… Мне еще в одно место…

— Уже убегаете? — удивилась Наташа.

— Да. Э… Да, убегаю, да… Нет, я все-таки скажу. Наташа, я бы хотел оставаться вашим другом… И вашим, Андрей…

— Конечно, Владимир Константинович, — с готовностью сказала Наташа. — Ведь правда, Андрей?

— Да.

— И еще… Она не злодейка, — добавил он почти шепотом. — Она просто потерялась…

Он хотел сказать еще что-то, но только махнул рукой.

— Все, до свидания…

После ухода Мартынова какое-то время в доме царило изумление.

— И чего он приходил? — спросил Андрей, выбросив осколки в мусорное ведро.

— Он просто очень хороший человек, — сказала Наташа, не находя другого объяснения. — Очень хороший…

А вечером пришла тетя Клава.

Она вломилась, спеша сообщить новость:

— Наташка! Мой-то и правда умным оказался! Не соврала кофейная гуща!

Наташа через силу улыбнулась:

— Что, предложение сделал?

— Как бы не так! Я сама ему сделала. Женись, говорю, на мне, хочу строить крепкую советскую семью!

— Заявление подали? — спросил Андрей. Он сейчас был благодарен тете Клаве за это вторжение, за бурный темперамент, за брызжущую через край энергию — словом, за все, что могло хоть как-то отвлечь и развлечь его жену.

— Как же, разбежался, заявление! — тетя Клава скорчила рожу. — Он мне знаешь чего сказал? Я, говорит, не дебил. — И это больше всего веселило саму соседку.

Наташа и Андрей тоже засмеялись.

— Ой, ребятки! — спохватилась тетя Клава. — Я же вам телеграмму принесла. Чуть не забыла из-за этого лысого угробщика.

И она вытащила из-за необъятного бюстгальтера бланк, уже слегка помятый.

Эту телеграмму передал ей почтальон нынче днем, не застав ребят дома: они как раз ушли в «Детский мир».

Бланк был простой, не поздравительный.

Андрей надорвал липкую бумажную ленточку, отогнул полоску с текстом.

Прочитал. Еще перечитал. Мотнул головой.

— Не понимаю, — сказал он и протянул послание Наташе.

От смеха у Наташи заслезились глаза. Она разобрала не сразу.

СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙТЕ НИНА СЕРГЕЕВНА ПОГИБЛА ПОЖАРЕ. БАГИН

— Мама? — переспросила Наташа. — Как?

«Скорая», слава Богу, приехала быстро.

Наташа не приходила в сознание, и ее понесли к машине в шоковом состоянии.

Андрей шел следом за санитаром, но и сам находился почти в шоковом состоянии.

— Вы сопровождающий? — спросили его.

Он тупо кивнул.

— Паспорт больной не забыли? — напомнил врач.

Разумеется, забыл.

Пришлось возвращаться в дом за паспортом.

Чтобы не терять драгоценных минут, доктор в это время тут же, в машине, начал делать пациентке непрямой массаж сердца. Фельдшер налаживал капельницу и пытался прощупать вену, чтобы ввести иглу.

Андрей уселся на откидное сиденье рядом с неподвижно лежащей Наташей.

Водитель включил сирену и мигалку-маячок, и белый фургон с красным крестом во всю мочь погнал по шумным московским улицам.

«Скорая» подъехала к Боткинской больнице и сразу же свернула к корпусу реанимации.

В приемном покое дежурный врач торопливо выхватил у Андрея Наташин паспорт и почти бегом скрылся за белой дверью. Состояние поступившей больной было критическим, не до разговоров и объяснений с родственниками.