Софи Гонзалес - Всего лишь полностью раздавлен [litres]

Когда парни перестали хохотать, взгляд Уилла опять был направлен на меня. Мы одновременно отвели друг от друга глаза. Он вернулся к своей компании, а я уставился на стену.

Не только из-за того, что мне больше некуда было пялиться, но еще и из-за того, что под таким углом я все равно видел Уилла боковым зрением.

Я внезапно совершенно расхотел уходить вместе с Джульетт. Ему обязательно было выбрать сегодняшний день, чтобы вспомнить о моем существовании? Почему бы мне не просидеть здесь еще двенадцать часов, считая, сколько раз Уилл и я встретились бы взглядами?

– Вообще не знаю, что с Ларой, – бормотала Джульетт, пока мы относили подносы. – Она специально это делает. Не думай, что мы с Нив не заметили.

– Думаю, я не очень ей нравлюсь, – признался я.

Джульетт напоказ покачала головой с расширенными от ужаса глазами.

– Как раз наоборот! Дело совсем не в этом.

Другие объяснения она не предоставила. Но я и не стал приставать с расспросами. Даже спустя две недели я мог дружить только с этими девушками. Но в какой-то мере это было несправедливо. Мне искренне нравились Джульетт и Нив. Проблема заключалась только в Ларе. Я нормально ладил с «Абсолюцией прикованных», но они не тусили вместе, поэтому мне пока еще было нелегко влиться в группу. Короче, если я хотел жить мирно с двумя людьми в школе, которых я мог назвать настоящими друзьями, то мне следовало смириться с мисс Олицетворение Злого Умысла. Маленькие жертвы, да?

В музыкальном классе Джульетт уселась на стул и поставила на пюпитр целую кипу нотных листов, которых хватило бы на три романа.

– Ладно, мне надо выбрать из четырех пьес. Я вроде остановилась на двух, но буду очень благодарна, если ты выскажешь свое мнение. Понимаешь, мне надо найти баланс между теми, которые я исполняю лучше, и теми, которые технически сложнее. По-моему, лучше круто сыграть легкую пьесу, чем менее круто сыграть тяжелую, но… что ты думаешь?

Я сел за пианино и нажал на клавиши.

– А можно научиться играть прям очень круто сложную пьесу?

В ответ в меня бросили скомканным листом с нотами. Вероятно, нет.

Джульетт сыграла пьесы одну за другой. Я не эксперт по кларнету, но она явно была хороша. Я не вру. Несколько раз она оступилась на первом произведении, но, в принципе, играла безупречно. Либо та пьеса была действительно сложной, либо она нервничала. И я сомневался, смогу ли ей помочь, потому что, если честно, все пьесы звучали практически одинаково.

Я задумался о том, каков был бы исполненный на кларнете кавер «Найтвиш» (наверняка эпично), когда она приступила к последней пьесе. И наконец, что-то зазвучало по-другому. Что-то заставило меня размышлять о слезах, пустоте и смерти. И это было чудовищно. Я полпьесы таращился в стену, думая о тете Линде и о том, какими впалыми выглядят ее щеки и что случится, если она не справится. Потом переключился на друзей в Сан-Хосе. Разумеется, они почти по мне не скучают и у них будет куча воспоминаний, частью которых я никогда не буду. Все, что мне внезапно захотелось, – это пойти домой, забраться в постель и проспать до тех пор, пока ситуация не изменится в лучшую сторону.

Как только Джульетт остановилась, я сказал:

– Сыграй эту.

Полагаю, мои слова прозвучали странно, но от последней пьесы хоть я и чувствовал себя ужасно, но все же чувствовал. А в этом и кроется весь смысл музыки, разве нет?

– Правда? Почему именно ее? – удивилась Джульетт, но выглядела она довольной.

Я сказал ей то, что она хотела услышать.

– Ты играла с душой.

– Ага. Но она не особо сложная, как вторая.

– Неважно. Сыграть ноту может любой. А талант – это то, что ты делаешь с нотами. Согласна?

Джульетт положила кларнет на колени и покраснела.

– Ты считаешь меня талантливой?

– Нет. Ты – отстой. Я просто был вежливым.

Она засмеялась, а затем посмотрела на меня с полуулыбкой.

– Я так рада, что встретила тебя, Олли-оп. Знаешь, с другими ты не такой смешной. Не замечал?

Но это было из-за того, что каждое предложение, которое я произносил при Ларе, смахивало на нажатие на курок в чертовой русской рулетке и вставляло палки в колеса всем попыткам пошутить.

– В компаниях мне не очень комфортно, – ответил я. – Я не умею общаться.

– А вот и нет, – заявила девушка, которая настаивала, что я нравлюсь Ларе. Внушало много доверия. – Но ты должен постараться больше расслабляться. Не бойся говорить в нашем присутствии, ладно? Мы очень любим, когда ты с нами.