Клэр Контрерас - Разорванные сердца [ЛП]

— Солнечный душ, — сказала Софи рядом со мной. — Говорят, это на удачу.

— Да, ну, я надеюсь, что они поцелуются прежде, чем эта удача начнет разрушать наш макияж, — прошептала я в ответ, не в состоянии сдержать улыбку, когда смотрела, как целуются жених и невеста. Все это было волшебно, несмотря на то, что ребята и небольшая толпа поднимались со своих мест и говорили торопиться, прежде чем небо разверзнется над нами. Мне не пришлось возвращаться в отель вместе с Дженсеном, потому что все сбежали к тому времени, когда они закончили целоваться.

На вечеринке, когда они медленно покачивались в своем первом танце, я пила. И еще пила.

— Тяжелая ночка? — сказал Роб, присаживаясь рядом со мной.

Я встретила его обеспокоенные голубые глаза и улыбнулась.

— Прекрасная ночь.

Он посмотрел на меня, его глаза мерцали от моего бокала в руке.

— Время пить винишко, — сказала я.

— Это шампанское.

— Да, хорошо, сегодня вечером мы будем ныть над шампанским, — сказала я.

— Да, ну, тебе лучше надеяться, что твое нытье не превратится в блевотину, потому что твоя подруга только что вышла замуж, и я очень сомневаюсь, что она будет держать твои волосы сегодня вечером, — ответил он.

— Ну, да, я это знаю. Почему думаешь ты здесь?

Роб засмеялся, покачав головой, когда поднял бокал.

— Есть. — Он улыбнулся, когда мои глаза сузились. — И потрясти задницей, конечно же, — добавил он, когда я закатила глаза. — Хорошо. Я буду держать твои волосы. На самом деле, они довольно короткие, поэтому я думаю, они сами будут держаться, — сказал он, нахмурившись, смотря на мои волосы.

— Мы почти похожи на близнецов, — сказала я, смеясь, когда он ткнул мне в ребра.

— Я хочу, чтобы ты знала, что я гораздо красивее тебя, — сказал он, вставая, когда песня подошла к концу, и началась следующая. Он протянул мне руку, и я взяла ее, следуя за ним на танцпол.

Я рассмеялась, когда он покрутил меня, и наклонил.

— Тебе лучше остановиться, прежде чем ты окажешься в моем шампанском, — сказала я, когда он поднял меня обратно.

— Мия, ты точно знаешь, как убить настроение, — сказал Роб со стоном. — Я думаю, что найду другого партнера по танцам.

— Флаг тебе в руки. Мне все равно нужно в туалет, — сказала я, когда мы уходили с танцпола.

Я услышала звонкий смех моей мамы, как только вышла на улицу и последовала за звуком, пока не увидела, с кем она разговаривала, но к тому времени она заметила меня и позвала.

— Мия, иди сюда! Ты знаешь, что Дженсен живет в Нью-Йорке? — спросила она.

— Кажется, я где-то об этом слышала, — сказала я, не смея на него смотреть. Конечно, я знала, что он живет в Нью-Йорке. Я также знала его адрес наизусть. Не потому, что я была преследователем, а потому, что я навещала его двоюродную бабушку, и она заставляла меня посылать ему коробки со всякими вещами.

Я могла бы просто не посылать вещи, и она бы никогда не вспомнила про это — ее болезнь Альцгеймера ухудшалась с каждой минутой, но моя совесть не позволяла бы мне спать спокойно по ночам, поэтому, когда она попросила, я не могла сказать нет. Я отправляла все, от трусов-боксеров до одеял для его дочери. Я не знала, что причиняло мне больше боли, знать, что я никогда не увижу боксеров на нем или, что не дам чего-то маленькой девочке, которая должна была быть нашей, но не была.

— О, хорошо, вы двое говорили о твоем переезде? — спросила моя мама. Мои глаза резко встретились с ее. Она сошла с ума? Во что она играла?

— Какой переезд? — спросил Дженсен больше от интереса, а не потому что, заботился.

Я посмотрела на него, чтобы убедиться, что я все еще могу читать его мысли, но он смотрел на мою маму, а не на меня.

— Мия переезжает в Нью-Йорк на следующей неделе! — сказала моя мама, широко улыбаясь, когда посмотрела на меня. — Она получила отличную работу там в качестве фотографа…

— Мама, — остановила я ее, прежде чем она продолжила. — Я уверена, что папа ищет тебя, и я сомневаюсь, что Дженсена заботит мое местонахождении или моя карьера, поэтому тебе следует найти отца, или, может быть, Ханна нуждается в тебе.

Беттина отмахнулась от меня, как будто я какой-то надоедливый ребенок.

— Мия, мы тут разговариваем. Я уверена, Дженсен хотел бы знать, что ты делаешь в Нью-Йорке. Вы в одной сфере.

У меня открылся рот.

— Да, Мия, я хотел бы знать, что ты будешь делать в Нью-Йорке, — сказал Дженсен. Я повернулась, чтобы посмотреть на него. Я ненавидела его. Абсолютно и полностью ненавидела его, в его глупой белой рубашке, которая покрывала его идеальное тело и темно-синий галстук-бабочку и соответствующие брюки. «Пошел ты к черту», — хотела я сказать, но не сказала. «Пошел ты к черту за то, что ты так чертовски неотразим для меня, даже сейчас. Возвращайся к своей сопливой маленькой девочке и идеальной жене, мудак.» Это то, что я хотела сказать. Это сделало бы меня счастливой. Но я этого не сказала, потому что даже у меня есть границы.