Соро Кет - Русалочка должна умереть

Конечно, в медицине для этих вещей есть термины, но сути эти термины не меняют.

Есть подростки, которым секс в самом деле необходим. Потому что они – не дети. Они то ли секс-вундеркинды, то ли секс-озабоченные. Лечить их от их же либидо, все равно, что лечить гомосексуалистов от ориентации. Ханжески. Глупо. Безрезультатно.

Ральфу стоит как можно скорее найти ей мальчика из своих ребят. Это ненормально, это аморально, но… это необходимо. Пусть лучше спит с мальчишкой-ровесником, чем избалованным жеребцом, влюбленным в собственные мускулы.

То, что Верена озлоблена, было заметно за километр. Ральф же был импотентом, даже если он это отрицал. Они встречались довольно долго, чтоб Стелла сама могла судить об этом судить. И выходил из себя, когда у него не получалось.

Верена была в опасности.

– …отвечай, когда я к тебе обращаюсь! – неслось с кухни.

– Ты не обращаешься. ТЫ НА МЕНЯ ОРЕШЬ!!!

– Сука!

– Осел!

– Дура озабоченная!

– Импотент!

Стелла рассмеялась и тут же подавила свой смех. Дверь отлетела в сторону. Ральф пушечным ядром выскочил из кухни.

Замер при виде Стеллы, словно впервые вспомнил, что она здесь. Провел руками по волосам.

– Тебе кофе с цукером? – спросил он, как-то странно.

– Э-э, да.

Ральф вернулся на кухню.

За кофе все стало еще хуже.

Агата спросила Стеллу, как у нее дела. Четыре раза. Потом, затихла. Книги сиротливой стопочкой лежали на стуле. Ральф подливал себе в кофе виски. Сначала в кофе, а затем уже просто так. Верена ковыряла пирожное.

В столовой было прохладно и соски девочки торчали, как гвозди. То, как Ральф то и дело смотрит на ее грудь, было гадко и очевидно. И впервые в жизни, Стелла, которая всегда полагалась на ум, признала какую власть имеет наружность. Она и сама то и дело косилась на эти груди, гадая – какие они… в руках?

– Не хочешь пойти одеться?! – не выдержал Ральф.

– Если бы хотела, пошла бы.

Агата прокашлялась и, как-то странно посмотрела на Стеллу.

– Дети, у нас тут гостья.

– Если бы я была тут лишь гостьей, я бы давно ушла, – двусмысленно сказала Верена.

– Ты тут не гостья, – еще двусмысленнее ответил Ральф. – Ты тут – обуза.

– Филипп хотя бы любил меня не за деньги.

– Филипп всегда имел слабость к девушкам, которые могут проглотить огурец и не подавиться!

– Филипп живой ниже пояса, в отличие от тебя!

– Дети! – сказала тетушка. На этот раз, строже и мрачно посмотрела на Стеллу.

Та и сама понимала, этот визит – невовремя. Но не могла заставить себя уйти. Не зная, что еще предпринять, она решила попробовать установить контакт с девочкой.

– Почему ты не ешь пирожное? – спросила она Верену, которая сидела, насупившись и смотрела куда угодно, только не на нее.

– Не хочу быть жирной.

Стелла вспыхнула. Да, она имела дело с трудными подростками, но ни одна из тех девочек не била так сразу.

– От одного пирожного, ты не поправишься.

– Я дико извиняюсь, но вы в этом не разбираетесь!

– А ты разбираешься?

– Больше, чем ВЫ.

Все, шло по плану. Верена напала, как все они, в конце концов делали и Стелле оставалось лишь отразить удар.

– Возможно, – сказала она очень мягким и ровным тоном, – мое тело не идеально. Оно не соответствует эталонам. Но это мое тело, и я люблю его. Таким, как есть. И это – нормально . Принимать свое тело таким, как есть. Ты так не считаешь?

Верена на миг задумалась, потом пожала плечами. Как Стелле показалось, довольно мирно.

– Нет, – сказала она. – Я считаю , вам надо похудеть.

На миг над столовой повисла пауза. Затем Ральф хрюкнул, содрогнулся всем телом, упал лицом на стол и… захохотал.

День был густой и тягучий, как дурной сон.

После ужина, к которому никто почти не притронулся, тетя сразу ушла к себе. Она пыталась нас примирить, как и обещала, но Ральф сразу после мессы дорвался до крови Христовой. А после ухода этой непонятной тетехи – Стеллы, перешел на вискарь.

Я убрала со стола, расставила по местам посуду и вышла из кухни, не зная, что предпринять. Без телефона жизнь сразу остановилась. Я очень мучилась, гадая, что происходит в Инете.

Ральф был в гостиной. Сидел перед теликом, закинув ноги в кожаных с мехом шлепанцах на журнальный стол и придирался к Алексе. Робот объяснял, что не запрограммирован на его тупые запросы, и Ральф придумывал новые. Еще более тупые.