Меган Куин: Дорогая Жизнь [ЛП]

Я все еще не знаю, как это произошло. Я просто делал то, что знаю и люблю.

Я получил награду и сейчас, в период межсезонья, я сижу в своей комфортной квартире в центре города.

Всего этого было бы достаточно для двадцатидвухлетнего, чтобы превратиться в зазнавшегося придурка.

Но не в моем случае.

Я всегда был простым благодарным парнем, а со своими деньгами, я всегда буду в комфорте. Я получил признание, благодаря своим стараниям.

— Знаешь почему я уделал твою жалкую задницу? — спрашивает Итан, потягивая пиво.

— Потому что ты — маленькая сучка, увидел, как я тащу всю команду?

— Нет.

Он делает еще один глоток.

В этот период у нас больше свободы в плане выпивки. Все это закончится весной.

Указывая на меня бутылкой, он продолжает:

— Потому что из-за тебя мне пришлось ехать на запад по 470-й, в час пик в пятницу, чтобы доставить тебе бензин, потому что ты водишь кусок дерьма с неисправным датчиком уровня топлива.

Это правда. Я гнал на ржавом «джип чероки». Дорога убивала мою машину, и я не успел добраться до станции заправки. Мне всегда нужно следить, чтобы уровень показывал не менее двадцати пяти процентов. Я как будто играл в русскую рулетку. Когда моя машина заглохла из-за движения на дорогах Денвера, у меня не было выбора, кроме как позвонить Итану.

— Мужик, я купил тебе ужин той ночью.

Перед тем как сделать глоток, Итан качает головой:

— Больше ничто не заставит меня ехать туда в час пик.

— Ну и кто ведет себя как маленькая сучка?

— Да пошел ты, — он улыбается. — Говоря об ужине, ты заказал пиццу?

— Ага.

— Ты сказал им не класть туда оливки? Знаешь же, как я ненавижу эту хрень.

Я пожимаю плечами. Уверен, что не делал этого.

— Чувак, — скулит он.

Я сдерживаю смех, когда он бьет меня в плечо.

Дзынь.

Когда я подхожу к двери, Итан говорит:

— Так что насчет оливок? Ты в курсе, как сложно их оттуда убрать.

— Их там нет. Господи, ты действительно ведешь себя как сучка.

Качая головой, я беру свой бумажник с кухонного стола и направляюсь к двери. Отсчитав нужную сумму, открываю дверь.

— Двадцать два пятьдесят, верно?

Я поднимаю голову и не замечаю ни пиццы, ни курьера. Женщина.

Не просто женщина. Ребекка.

Она была барменом в Фениксе [6] Феникс — столица и крупнейший город американского штата Аризона. .

С которой у меня было много ночей с крышесносными оргазмами.

Та, с кем я был пока не перешел в высшую лигу, и пока она все не закончила.

Та, с которой я был семь месяцев назад. И теперь она стоит передо мной с выпирающим животом.

Чтоб меня.

Избегая моего взгляда, она с грустью в голосе произносит:

— Привет, Джейс.

На лбу у меня выступает пот, желудок скручивает в узел. Я сглатываю ком в горле.

Может быть только одна причина, по которой она здесь.

— Ребекка, что ты здесь делаешь?

Это тупой вопрос. И так понятно, что именно она собирается сказать, но я не могу подобрать слов.

Глядя на меня, она говорит:

— Ребенок твой.

Ага, это то, о чем я подумал. У меня пересыхает во рту, и я хватаюсь за лоб в недоумении. Мы в неловком молчании.

— Да заплати ты ей и… — говорит Итан позади меня. — Ого… — он останавливается, видя Ребекку. — Это не пицца.

— Нет, это ребенок, — сердито отвечает она.

— Охренеть, — похлопав меня по плечу, он спрашивает: — Я просто собираюсь взять еще пива. Бутылка виски для тебя, бро?

Он уходит, не дожидаясь ответа.

До того, как я успеваю среагировать, она говорит:

— Этот ребенок твой.

Я это уже понял. Она не из тех, кто спит со всеми подряд. Поэтому я не сомневаюсь, что ребенок мой.

Пока я все еще в состоянии шока, она продолжает:

— Я не могу ее оставить. Я думала, что смогу это сделать. Прости, но она твоя, как только родится.

Она?

Я все еще не могу переварить сказанное, когда она продолжает, вызывая во мне еще больше паники.

— Это будет через два с половиной месяца. Реши, что ты хочешь. Вот мой новый номер.

Она протягивает мне лист бумаги. Я не могу. Это чувствуется, будто на меня перекладывают ответственность, и это давит на меня.

— Позвони мне, когда у тебя не будет этого «вот дерьмо» взгляда, и ты будешь готов поговорить. Я остановилась здесь у друзей.

Она отступает назад, обхватив живот:

— Мне ничего не нужно от тебя. Ни любви, ни тепла, ни твоих денег или известности. Я просто хочу, чтобы у этого ребенка был хороший дом. На данный момент я не могу ей этого дать.

Ей…