Полтава их встретила зловонным запахом урины и фекалия. Так жил простой рабочий люд на окраинах, где не было канализации и водопровода. А наспех построенные домики теснили друг друга.
Направив свою лошадь по адресу, указанному аптекарем, Катерина сжимала свой нос пальцами и думала, что же так тянет в город молодежь.
Дверь открыла молодая еврейская девушка. На ней был серый плюшевый халат. Она говорила по-русски с акцентом. Её густые кучерявые волосы постоянно вздрагивали, когда она запиналась и пыталась найти правильные слова. Она провела их в прихожую, увешенную многочисленными коврами. Ефросинья никогда в жизни ещё не видела столько ковров.
Невысокого роста, с кучерявым волосом и залысиной впереди, доктор вошел в прихожую.
– Как вы себя чувствуете, пани? – его карие глаза казалось вот-вот лопнут, когда он осматривал с ног до головы прекрасное создание, которое через минуты он будет пытать на своем столе. Как кукла-марионетка он сложил руки на груди.
– Пожалуйста, проходите за мной.
И он провел их через маленькую дверь на кухню.
Здесь стоял какой-то противный запах. Ефросинья не могла определить. Это, должно быть, кровь. Она не была уверена. Что бы это ни было, оно сжимало и обжигало горло. Посреди маленькой кухни стоял стол, покрытый желтой клеёнчатой скатертью. Ефросинья с ужасом уставилась на этот стол. Справа от него, на полке, стоял поднос со всякого рода инструментами из специальной стали. Пот стал выступать у неё на спине под одеждой. Она слышала, как мать потянула плащ с её плеч.
– Не желает ли пани опорожнить свой мочевой пузырь?
– Мне? Опорожнить чего? – Ефросинья заикалась от страха.
– Помочиться мадам, по-пи-сать. Хорошо. Пожалуйста, снимите свое нижнее белье и полезайте на стол.
– Что? Вы собираетесь это делать здесь? На кухне?
– Ну да, конечно же. Я всегда делаю в этой комнате, – мужчина посмотрел на неё расстроено.
– Давай, Фрося. Делай, что велит доктор.
Сгорая от стыда и расстройства, Ефросинья сняла трусы и, при помощи матери, забралась на стол. Под её весом столешница заскрипела и Ефросинье предстала ужасная картина. На мгновение она закрыла глаза. Годами закопченный от приготовления пищи потолок с пятнами от забитых мух и столетний жир. Она снова закрыла глаза.
– Мама, Мамочка. Я передумала. Я не хочу, – её голос стал беспокойным.
– Сейчас, сейчас, деточка. Успокойтесь. Скоро все будет закончено.
Изо всех сил Ефросинья попыталась подняться со стола, но доктор со своей ассистенткой женой и мамой вернули её в прежнее положение.
– Ради Бога, доченька. Веди себя, как полагается.
И она снова стала слушающим свою маму ребенком на приеме у доктора. Только теперь она понимала, что это не операция, а просто резня, убийство её ребенка.
– Деньги, пожалуйста, – маленький, с глазами навыкат, человечек стоял с протянутой рукой, – пожалуйста, вперед, у нас такие правила.
Катерина протянула ему заготовленный сверток, схватив который, он сразу пересчитал деньги. Положив деньги в карман халата, он улыбнулся своей жене. Сейчас доктор Цукерман был счастлив. И даже если эта глупая девчонка передумает, деньги обратно они уже не вернут.
Катерина не могла спокойно наблюдать за доктором, видя под его ногтями грязь, она заставила себя смотреть на дочку.
Ефросинья схватилась двумя руками за края стола. Её испуганный взгляд был устремлен в потолок. Льняного цвета волос свисал с края стола и почти достигал пола.
– Раздвинь колени и держи ноги полностью открытыми.
Ефросинья сделала, как было ей сказано. Цукерман стал у края стола и долго наблюдал открытое тело. Его лоб покрылся потом, а вспотевшие руки он вытирал о края не первой свежести халата. Указательным пальцем он раздвинул волос. Ефросинья видела, как он облизнулся, и отвернула свой взгляд в сторону, чувствуя, как ком растет у неё в горле.
Доктор правой рукой взял свой инструмент и вставил во внутрь. Ефросинья почувствовала холодную сталь и вся сжалась.
– Расслабьтесь, барышня, расслабьтесь. Сейчас все будет закончено.
Ефросинья почувствовала ужасную боль, которая с каждой секундой нарастала. Взяв длинный стальной предмет со странной петлей в конце, доктор стал им энергично скрести. Катерина чувствовала, как флюиды страха и ужасной боли исходили от её дочери. Она видела, как огромные капли пота выступали на лбу дочери, как выступает кровь на стиснутых зубами губах.
Доктор работал очень быстро, соскребая внутри её тела. Катерина слышала, как он что-то мямлил себе под нос на своем иврите, когда Ефросинья снова отчаянно попыталась встать
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу