Хаим Калин - Затвори за собой поднебесье

Незнакомка разжала ладонь, всем видом показывая: мне пора. Но, начав разворот, остановилась.

– Меня зовут Светлана, – сообщила дама, улыбаясь.

Светлана опустила веки, но вновь глянула на Олега с какой-то лучистой грустью – то ли в ожидании, что он назовет себя, то ли желая запомнить его облик. Повернулась и решительно зашагала к грузчику.

На очередном витке судьбы Олег оказался на перроне страстей, на платформе забрезжившей и, возможно, последней надежды. Перед ним, в обыденной проекции мира, двигалась, совершая последние приготовления к полету, его героиня. Не вымышленная и не взятая напрокат в мире интереса и незримых тарифов, а какая-то очень внятная, и, должно быть, крайне нужная ему женщина. Женщина, которой у него никогда не было.

Его разум раздвоился. Какая-то его часть, связанная с прогрессом и зашкаливающей динамикой жизни, порывалась возвести сотовые, имейловые, прочие линии связи. Другая же, похоже, первозданная, вторила: «Пусть остается все, как есть, в очаровательной недосказанности момента».

Он еще долго опирался о стойку, пока клерк не привел его в чувство: «Sir?»

Олег дернулся, как спросонья, и, напоминая пышущего вдохновением, до изнанки растревоженного юношу, двинулся на выход. Минутой ранее изящный облик Светланы скрылся за дверью пограничного контроля. Она не оборачивалась.

Последующие несколько дней (по календарю – выходные) Олег обретался в пьянящем, экзальтированном состоянии духа. Напевал, притом что медведь наступил ему на ухо, черкал нечто в блокноте, ужасно марая бумагу, носился по номеру, то и дело заглядывая в зеркало и прихорашиваясь. В нем бурлили эмоции, не вязавшиеся с его солидным, с налетом вальяжности, фасадом. Еще недавно казалось, с ним он на свет божий родился. Между тем, к понедельнику, по уши влюбленный Олег сформулировал естественный, подсказанный здравым смыслом план.

Не найдя отеля «Инам» на карте, он вызвал такси и отправился на розыски следов Светланы. Таксист долго блуждал по обрамлявшим громаду стамбульского рынка закоулкам, прежде чем подкатил к двухэтажному обшарпанному зданию, ни в коей мере не напоминавшему гостиницу.

Хозяин, мужчина средних лет, совсем не говорил по-английски и с подозрением рассматривал Олега, чья представительная внешность и дорогой «Ролекс» не вписывались в незатейливый антураж этого, без всякого преувеличения, «постоялого двора». Он попытался заговорить с ним по-французски, затем по-немецки, но тщетно. Турок в растерянности разводил руками и все порывался уйти. Олега в конце концов осенило:

– Вы говорите по-русски?

– Да! – удивился хозяин, не без оснований приняв Олега за кого угодно, только не за русского.

Не долго думая, Олег достал пятидесятидолларовую банкноту, выложил ее на стойку и спросил:

– Ты знаешь русскую по имени Светлана? Она останавливается в этом отеле…

Понятное дело, турок знал русский на уровне числительных и пары десятков наиболее употребляемых слов. Оттого скорого ответа не получилось. Но, повторив несколько раз имя «Светлана» и сымитировав жестами классические формы женщины, Олег достиг желаемого.

У хозяина поначалу в глазах пробежала волна затаенной страсти, чуть позже он слащаво заулыбался и, наконец, коверкая звуки, извлек из себя: «Светлана, челнок». Заметив некоторое замешательство Олега от слова «челнок», он указал в сторону чьих-то сваленных у входа баулов.

Визитеру тут стало ясно, что он попал туда, куда нужно, и та бесподобная сцена в аэропорту вовсе не плод его воображения, навеянного одиночеством последних недель. Еще несколько вопросов прояснили, что Светлана в «Инам» – постоялица со стажем, несколько лет останавливается здесь с периодичностью в семь-четырнадцать дней. Олег записал на клочке бумаги свое имя, номер мобильного и вручил записку вместе с банкнотой хозяину. Тот расцвел и, используя коллаж жестов и междометий, как-то изъяснился, что миссия ему понятна: дать знать, когда Светлана объявится. Напоследок вручил Олегу визитку гостиницы.

В конечном итоге хозяин отеля поступил с точностью до наоборот. По приезде Светланы, вместо того, чтобы известить Олега, передал записку ей самой, особо не распространяясь. Да и немудрено, с его-то голубиным русским… Она же, посчитав, что на нее запал какой-то приятель хозяина, записку выбросила.

Спустя неделю, изнывая от отсутствия вестей из гостиницы, Олег через знакомого турка принялся названивать туда сам. Но ему не везло: то трубку не брали, то отвечали, что хозяин в отлучке.