Ева Кан: Связь: по ту сторону

– Артем, – устало, – это опять одна сплошная ложь. И ты не сможешь жить так, будто ничего не случилось. А если сможешь, нам не по пути. Выбирай – или ложь, мартини, постоянный страх, что тебя найдут, постоянная борьба с самим собой, когда один ты – все понимаешь, а другой – делаешь вид, что все нормально и ничего не произошло. Либо я, выяснение правды, да, проблемы, и да, возможность когда-нибудь быть счастливым. Возможность смотреть самому себе в глаза и знать, что хоть ты и ошибся один, даже два раза, но ты оказался достаточно зрелым, чтобы признать ошибки и исправить их. Хотя бы частично (потому что полностью это невозможно) возместить ущерб девушке, если она еще жива. Или ее родным, если нет. А если что, я поговорю с твоим отцом, и он поверит тебе. Рома мне никогда не нравился.

– Но… а если там труп? Меня посадят…

– А почему ты раньше об этом не думал, когда давал Роме ключи от машины?!

– Но ведь могло и обойтись, ведь не всегда же попадают в аварию…

– А вот не обошлось. Знаешь, в каком случае могло обойтись?

—?

– Если бы за рулем сидел трезвый. У пьяных скорость реакции замедленная и внимания меньше. Скажи мне теперь насколько важно было доказать себе, что вы крутые? Насколько это важнее человеческой жизни?

– Что я дурак, я уже понял. Чего ты еще от меня хочешь?! И вообще, что ты ко мне прицепилась! Не нравлюсь какой есть – тебя никто не держит! – кричит.

Почем я все еще сижу здесь и пытаюсь вытащить Артема из грязи, к которой он так упорно стремится? Противно. Уйти? Но уйти сейчас – равносильно тому, как он сбежал с места аварии. Что ж, пусть мы и не будем вместе, помочь ему я обязана. Хотя бы попытаюсь, сделаю все, что в моих силах.

– Артем. Ты, правда, думаешь, что сможешь быть счастливым, если оставишь все как есть? Если будешь делать вид, что ничего не было. Всю жизнь. И бояться, что тебя найдут. По сути, ты уже сейчас это и делаешь. И как ты себя чувствуешь? Расскажи мне, как?

Молчит. Смотрит в окно. И слышно в тишине, как тикают настенные старинные часы. Медленно текут минуты. Визг тормозов выдергивает его из оцепенения. Он вздрагивает. И я вижу – теперь он понял, что я пытаюсь сказать.

– Паршиво. Очень. У меня в ушах почти постоянно звук тормозов и крик Ксю. А если не это, то я объясняю сам себе, почему не виноват, но легче от этого мне не становится ни капли. И чтобы забыться, пью. Помогает неважно. Пожалуйста, помоги мне. Я не знаю, что мне делать. Придумай что-нибудь, пожалуйста, Саша. Прости, что я тебе нагрубил. Я не хотел. Мне очень, очень плохо.

Поворачивается ко мне, опускается на пол у окна. Лицо руками закрывает. Подхожу, сажусь рядом.

– Все будет хорошо. Мы что-нибудь придумаем.

Молчит. Кладу руку ему на плечо.

– Понимаешь, даже если ошибка ужасна, но ты можешь взять за это ответственность, вместо того, чтобы валить все на других или обстоятельства… Можешь признать – да, ситуацию создал ты сам, хотя мог поступить по-другому, и теперь сделаешь все, чтобы исправить это… Так вот, если ты можешь принять такое решение и выполнить его – ты в норме. Пока не перекладываешь вину, пока ты можешь увидеть, в чем сам был причиной произошедшего, ты в норме. Как только считаешь других виновными, ты становишься слабым, ведь делаешь остальных, обстоятельства, сильнее тебя. И ты, конечно, теперь ничего не можешь с этим поделать. Ты катишься вниз. У тебя появляется все больше секретов от людей. Ты отдаляешься от них. Не можешь быть искренним с друзьями. С теми, кто тебе дорог. И вокруг тебя постепенно собираются такие же люди. Со своими скелетами к шкафу. Люди, которым нельзя доверять. Которые говорят – одно. Чувствуют, думают и делают – другое.

– Да… ты права… я мог не пускать Рому за руль… Или я мог вернуться сразу же, и будь что будет. Как-нибудь разрулил бы ситуацию. Всегда ведь можно найти выход, верно?

В его взгляде столько надежды, будто от моего ответа зависит его жизнь.

– Да. Верно. Всегда можно найти выход. Если действовать правильно. А если продолжать ошибаться, всегда можно найти вход. В ад.

– Вот я и нашел.

Он усмехнулся.

– Ну да. А теперь вставай, пошли обратно.

Поднимаюсь и протягиваю ему руку.

Мы подходим к столу, он включает ноутбук.

Двери лифта выпускают двоих счастливых людей в мокрой одежде и с дикими глазами. Они обнимаются, шепчутся и скрываются в номере с видом на море…

…Но, насколько все прекрасно в процессе, настолько ужасно становится после, ужасно и грустно от того, что он не тот, кого судьба, в которую не верю, выбросила навсегда из моей жизни. Я ведь просто хочу быть с ним. Отворачиваюсь к стене, чтобы не видел слез. Болтаем о чепухе, и я так и не узнаю ничего настоящего об этом чужом мне человеке. Но это не мешает на какое-то время снова и снова забывать с ним обо всем… Затем падаю в беспокойный сон. Часа через три, когда из-за бордовых задернутых штор уже пробивается утреннее солнце, открываю глаза и чувствую: не могу больше здесь находиться. И объяснять ему ничего не хочу. Тихо встаю, забираю невысохшую одежду из ванной. Оборачиваюсь в одно из полотенец. Поглядываю на мужчину. Только бы не проснулся. Боже, какие совершенные линии. Ищу на столе карточку от своего номера. Замираю. Ворочается. Наконец, нахожу ее под столом. Вроде, все. Отрываю медленно лист из блокнота, пишу: «Я никогда не забуду эту ночь… Но ты был прав. Прощай«…Зачеркиваю «Но ты был прав» так, чтобы было не разобрать. Сердце колотится как бешеное. Выхожу из номера, аккуратно прикрываю дверь. С одеждой и босоножками в руках спешу на свой этаж. По дороге встречаю ухмыляющегося моему виду сотрудника отеля. Улыбаюсь. Захлопываю дверь своего номера. Падаю на кровать.