Ольга Вербовская: Хиромантия, гороскопы и прочая лабуда

Пьер водил меня по музеям и выставкам, я ничего не видела и не слышала, кроме шарман, мадам, мерси, требьен. Мы тайком пробирались в мой номер вечером. За небольшую сумму портье закрывал глаза на моего спутника. Зато я каждое утро просыпалась полная наслаждения и удовлетворения. Мой мозг отключился, только тело жаждало ласк и страсти. Познала семнадцать поз по Камасутре, массаж пяток, поцелуи шеи и шептание на ушко. Оказывается, в сексе столько интересного, а когда еще и влюблена, то полный улет. Влюблена я была в мечту и образ мной созданный. Пьер нашел на моем теле волшебную точку, да еще и не одну. Я наконец-то перестала контролировать свои действия. Нежные пальцы мягко, но настойчиво массировали ложбинку между грудей, а по всему телу бегали мурашки. Я выгибалась, как акробатка на постели, а Пьер доводил мои желания до самой высокой ноты, что бы мне самой хотелось взять его член в руки и направить в центр наслаждения. Я извивалась и кричала, как обезумевшая. Он прерывал акт на самом интересном месте и опять начинал ласками вызывать во мне страсть. Тогда я прыгала на него сверху и неслась, как дикая лошадь по просторам безумия. Достигая самой верхней октавы, я падала обессиленная рядом и по всему телу разливалась нега блаженства. Даже после экстаза, Пьер продолжал целовать мои руки, плечи, шею. Не проходило и десяти минут, как бешеная скачка по полям любви, возобновлялась. Чем больше было актов, тем больше я хотела. Я не могла насытиться. Обезумела от ласк, техники любви, шептания нежных слов. Я забыла про стыд и все табу. Обнаженная порхала после душа. Смотрела на свое тело в зеркале с обожанием. Моя маленькая грудь стала для меня совершенством. Упругая, с темными сосками, она тянулась вперед, к наслаждению. Я любовалась своими длинными ногами, узкими бедрами и гладким животом. Даже одевала очки, что бы посчитать свои родинки на шее, от груди до лобка. Я хохотала, глядя на свое отражение в зеркале, а он целовал мою спину. Кончик языка чертил линию от лопаток до ягодиц, а я закатывала глаза, вытягивала шею, запрокидывала голову назад и стонала. Еще. Еще! Еще!!!

Просыпались мы поздно, шли в маленькие кафе. Я пила только кофе, потому что полна была любовью. Пьер был голодный, ему нужно было набраться сил для следующей ночи. Он проглатывал две яичницы с беконом, а я даже не могла перевести счет из франков в рубли. Даже когда он облизывал пальцы, мое тело напрягалось, сжималось влагалище и втягивался пупок. Он все делал сексуально. Поворачивал мою голову, нежно взяв за подбородок. Отвлекал от архитектурных шедевров поцелуями. Нашептывал комплименты, которые я с трудом могла понять. Что-то там красивое, божественное, утонченное. Что-то там про улыбку, губы, глаза. Школьная программа мало мне помогала. Я периодически пыталась открывать словарь и переводить слова любви, но он отбрасывал учебник орфографии в сторону, давая просто наслаждаться гортанными звуками, переливами французской речи, музыкой ласки и страсти. Шарман! Тре бьен! Ламур!

Башню снесло и только забирая чемодан перед отъездом из номера, я проснулась от наваждения. Счет за эскорт—услуги мгновенно отрезвил, но Пьер был страшно разочарован отсутствием банковского счета, наличности и бриллиантов. Он готов был принять даже китайские йены, серебренные часы, хоть что-либо на память обо мне и возмещении физических и моральных сил. С помощью словаря мне удалось объяснить, что кожаный чемодан, норковое манто и толстая цепь с кулоном, это все, что осталось от моего наследства. Мне угрожали и даже пытались ударить, но я ученая. Я попугала Пьера КГБ, напомнила, что за все экскурсии и кафе платила сама, даже за билет в метро и на теплоходе. Он даже понял ломанный французский с русским акцентом. КГБ и Сибирь приводят в чувство любого иностранца. Пьер испарился вместе с призрачной мечтой о шикарной жизни. Одно утешало, предусмотрительность Пьера или брезгливость, но я была на 99% уверена, что не беременная и не подцепила пару лепестков «ромашки».

В гостинице соотечественники что-то шептали за спиной, но я никого не слышала и не видела. Я была уверенна, что это приключение научит меня найти принца, а не заколдованную лягушку. Первый блин, как говорится, комом. Или второй? Ничего страшного. Зато я теперь знаю, как доставлять и получать удовольствие в постели. А принца я все равно найду за границей. Я буду учить иностранные языки. Все у меня получится! Моя злость и обида на бывшего мужа вселили в меня уверенность, что принцы живут только за бугром. В нашей стране бывший пролетариат пытался преобразиться в империалистов, но так и не смог разучиться сморкаться в обочину и правильно ставить ударения. В моем Зачуханске можно только навешать ярмо на шею в виде неудачника, пахнущего перегаром и вонючими носками, а потом тащить лямку всю жизнь. Конечно, есть хорошие мужья, заботливые отцы, только я прозевала свое счастье. Не разглядела ни в одноклассниках, ни в коллегах. Проспала, просидела, прочитала, пока другие девчонки действовали и хватали ребят. Я жаждала, что бы меня завоевывали, только вот никто не знал, что я сижу в замке фантазий и жду. Рекламу нужно было делать, махать белым платком из окна, а не прятаться от мира. Ничего. Я еще встречу своего принца. Европа все гниет, гниет, да никак не сгниет. Там люди живут, а не проживают. Значит все у меня впереди! Главное верить, что я сама принцесса и меня ждет прекрасное будущее!