Ада Ммант: Хранители

В этот миг в коридоре показалась высокая женщина, она стремительно шагала по коридору и цокот ее шпилек звенел в ушах: глаза сердито окидывали больничные стены, двери, пол, на котором в беспорядке валялись бумаги и папки.

– Наталья Петровна, что здесь происходит, немедленно объяснить почему дверь в отделении сломана? – сердито проворчала женщина и тут же умолка: глаза ее расширились от ужаса. Казалось, что она сейчас просто начнет трястись от злобы, как стиральная машинка в режиме отжима. – Что это все значит? – взвизгнула врач.

– Пока вас не было, в отделение вломился какой-то человек и оставил ребенка в коробке. Я ничего не успела ему сказать, он просто исчез также быстро, как и появился, – торопливо заголосила медсестра в свое оправдание.

– Тише! – шикнула высокая женщина. – Что нам с ним делать? Завтра собрание, ты же знаешь – вопрос о моем повышении! А из-за этого, – врач небрежно махнула рукой в сторону свертка, – собрание перенесут на неопределенное время, и я не уверена, что за это время не объявиться какая-нибудь выскочка и не займет мое место. Если это случится, то поверь, все сделаю, чтобы превратить твою жизнь в ад.

Женщины притихли на некоторое время. Врач продолжала громко сопеть и сердито смотреть на ребенка, мозг ее судорожно размышлял о том, что ей следует делать дальше. Мозгами врач не была обделена, да и другого решения просто не было. Глаза доктора как-то безумно заблестели и оживились, на лице появилась усмешка.

– Хмелева пришла в себя?

– Нет, вы же знаете, она слишком много потеряла крови при родах, даже еще не знает, кого родила, – тихо промямлила медсестра, с тревогой поглядывая на высокую женщину.

– Как хорошо, что сегодня воскресенье – нет лишних глаз. Готовьте документы: у нас сегодня счастливый момент – Хмелева родила двойню.

– А как же группа крови? – нерешительно шепнула Наталья Петровна.

– Еще вся ночь впереди, и «кесарево» прошло успешно – нам должно повезти. Кто это? Мальчик или девочка?

Врач взяла из рук медсестры ребенка и отправилась в родовую комнату измерять и взвешивать «подкидыша».

Медсестра немного сгорбилась, в смущении отправилась заполнять карточки, бумажки. Мысли ее путались, но после недолгих размышлений Наталья Петровна пришла к выводу, что так действительно будет лучше для всех, а для ребенка тем более…

Много лет спустя………

Все началось недели две назад, перед самым моим днем рожденьем. Я постоянно находилась в каком-то непонятном возбужденном состоянии. Не помню, что бы предстоящий праздник в другие времена вносил в мою жизнь какие-либо треволнения. Ведь жила я в совсем обычной семье! Хотя, не совсем в обычной: отца никогда не видела, а моя мать умерла, когда мне и моему брату исполнилось четыре года: маму практически не помню…

С того самого дня мы с братом жили у тетки. Мамина сестра всю жизнь просидела в девках, так и не нашла себе мужа, детям тоже неоткуда было взяться. Мне кажется, она видела мамины страдания и боялась оказаться в подобном же положении – матери одиночки. Отношения с ней не сложились сразу, как только мы впервые встретились.

Еще ребенком, я поняла ее гнилую натуру. Злобная, завистливая женщина – желчная, до невероятности мелочная. И пусть она всегда осуждала мою маму, она по-прежнему ей завидовала, ведь у нее был Сережа. Красивый, светловолосый мальчуган с голубыми, искрящимися глазами. Любить его казалась просто невозможно: милый, добрый, ласковый ребенок…

С болью в сердце вспоминался безумно-счастливый блеск змеиных глаз, когда тетка стояла у постели умирающей матери. Еще тогда казалось, что она безумно рада этому, ведь отныне Сережа станет ее! Но мама ничего не замечала, она слезно просило сестру позаботиться о нас. Это было последнее, что она попросила. Тетка тогда сердито посмотрела на меня и тяжко вздохнула. В ее глазах светилась ненависть и злоба.

С того момента моя жизнь круто изменилась. Теперь не было ничего общего и одинакового. Теперь было Сережино и мое. Красивые игрушки и дорогая одежда – дешевое китайское барахло и уродливые «Барби». Поначалу этого совсем не понимала, будучи ребенком, мне искренне верилось, что тетя любит нас, как и мама – одинаково. И лишь спустя годы вся тетина злоба да ненависть стали понятны для меня.

Нет, конечно, она пыталась хорошо себя вести со мной, но я видела, как тете это трудно дается, и в один прекрасный день все ей высказала. Глупо надеялась, что она начнет исправляться, что ей станет стыдно после моих слов, и впоследствии исчезнет вся ее раздражительность и нервозность по отношению ко мне – я ошиблась! Наивная, глупая девочка.