Евгения Морозова - Портрет из прошлого

Потом в самые трудные для России годы начались массовые увольнения в запас военных летчиков, как, впрочем, офицеров во всех родах войск. Виталию предложили подумать над увольнением из Военно-Воздушных Сил. Если он не хочет увольняться, командир будет бороться за его кандидатуру и за продолжение его службы здесь, в рядах российской Армии. Но Виталий совершенно неожиданно для меня дал согласие на увольнение. Он решил перейти в гражданскую авиацию. Вот так мы оказались в Москве.

Здесь он познакомился с Азаматом, с Никитой и другими ребятами. Я радовалась их настоящей мужской дружбе. Только попрежнему каждый рабочий день мужа проводила в ужасной тревоге, я боялась телефонного звонка… Я не знала, как смогла бы обезопасить работу мужа. Но небо – для него была вся жизнь, поэтому я не могла даже словом помешать ему быть счастливым. Я всегда уважала его решения.

И вот… Не уберегла… – Виталия снова заплакала. Лена чувствовала то же самое, слезы потоком хлынули из глаз обеих женщин. Они оплакивали то счастье, которое могло бы стать вечным, но длилось всего лишь миг… Так мало… Только стэлла с именами мужей – вот и все, что осталось…

Виталия смотрела в глаза Лены. Явно, она хотела о чем-то попросить подругу. Лена поняла ее взгляд и сказала:

– Виточка, говори, я слушаю!

– Лена, обещай мне, что если со мной что-то случится, и я умру рано, ведь порок сердца у меня остался, ты не оставишь моего Сергунчика. Ты заберешь его к себе и вырастишь сама, не отдавая в чужую семью или в детский дом.

– Виточка, конечно, обещаю. Только я думаю, не дадут тебе умереть медики. И будет наш Сереженька с мамой и с нами, твоими друзьями. – Лена взяла малыша из коляски на руки, и ласково спросила его:

– Сергунчик, правда же, мамулька наша будет здоровенькой? Солнышко мое! Какой красивый растет! Смотри, Виточка, Сереженька начал улыбаться! Наш родной мальчик!..

Светлана Ивановна и Лена часто сидели вдвоем и тихо плакали. Их слезы перемежались с горестными стонами. Они не могли прийти в себя. В конце концов, Светлану Ивановну забрали на работу. Просто приехал главный врач больницы и встал перед ней на колени:

– Светлана Ивановна, я вас умоляю. Помогайте нам. Не справляемся. Одна доктор ушла в декрет, другой уехал за границу. На приеме никого нет. Пожалуйста! Хоть на один месяц выйдите на работу, пока мы найдем специалистов.

Она согласилась. Плакала первые несколько дней, но потом постоянная занятость не оставляла ей времени на слезы, а еще на нее навалили посуточное дежурство. Тоже убеждали, что это временно. Да и профессия врача подразумевает максимальную концентрацию внимания. Главный врач понимал, что только максимальная занятость может отвлечь Светлану Ивановну от ее большого горя.

Теперь Азамат ни за что не узнал бы свою красавицу маму. Сейчас это была сгорбленная женщина, ее прежде прямая спина и красивая осанка бесследно исчезли. Плечи опущены, глаза смотрят в пол. Волосы седые.

А от маленькой и всегда миниатюрной Леночки остался только скелетик с потухшими глазами. Однажды за ней пришла машина с ее прежней работы. Там ожидалось огромной важности мероприятие. Нужно было осветить события, а Лена уже как-то делала такой репортаж. Только ей и можно доверить эту работу. Лена долго отказывалась, но надавили на ее совесть и уговорили заняться срочно делом.

Так прошло около десяти месяцев. Наступила весна, и вскоре все площади и скверы запестрили красивыми цветами и кустарником в нежных мелких цветочках. Московские фонтаны струились в солнечных лучах. Только на душе у Лены и Светланы Ивановны было горе и траур.

Вдруг позвонили с ее работы и попросили срочно прибыть к шефу. Лена поехала в той одежде, в которой она ходила дома. Черное платье и черная косынка…

Ее шеф Петр Иосифович возглавлял телеканал уже лет десять. Он видел Лену еще студенткой, потом видел ее первые работы. Он обожал эту девочку за ее чистую душу. Она была в его глазах образцом порядочности. Потом все радовались ее замужеству. Не прошло и пары лет, как она осталась вдовой. Он уже много раз возвращался в мыслях к тому, что надо как-то девочку вытаскивать из горя. Он знал, что никто не способен понять горе утраты близкого человека, кроме того, кто побывал в этой ситуации сам.

А вот Петр Иосифович побывал. Он потерял свою жену Сонечку, которая умерла от онкологического заболевания, когда ей было тридцать лет. Остались две маленькие дочки Лерочка и Симочка. Он так и не женился. Привез Сонечкину маму к себе в городскую московскую квартиру из деревни и она помогала ему по хозяйству. Мать Сонечки была благодарна зятю, что он спас ее от смертельной тоски по дочке, что она видела внучек и практически заменила им мать. Вот он-то хорошо понимал, каково живется Леночке и ее свекрови. Он им очень сочувствовал.