Ирина Леонтьева: Шанс

– Слав, вы не пройдетесь к Голландскому домику без меня? Это мой бывший однокурсник, я его уже лет сто не видела.

Мужчина молчал пару секунд, о чем-то сосредоточенно размышляя, а потом медленно, словно нехотя, кивнул:

– Хорошо. Мы сходим, а потом вернёмся сюда.

– Спасибо!

Дождавшись, пока муж и дети отойдут на достаточное расстояние, Галя подошла ближе и сходу засыпала бывшего приятеля вопросами:

– Ну, как ты? Куда пропал? Как живёшь? Как сам? У меня, видишь, всё хорошо. Старшего-то я ещё в Академии родила, ты знаешь, а теперь вот второй появился. – Помолчала немного, давая возможность Никите прийти в себя, и вдруг улыбнулась светло. – Ну, так как у тебя дела?

Слушая этот бессвязный поток фраз, Никита невольно почувствовал, как у него самого на душе делается немножечко радостнее.

– А знаешь, – протянул он раздумчиво, – у меня всё хорошо.

Галка всплеснула руками:

– Ой, я так рада!

– Недавно вот открылась новая выставка.

– Что, ещё одна? Мы на прошлой с детьми были, им очень понравилось! Я, как увидела имя, Куликов Никита, так стразу догадалась, что это ты. Ты всегда на нашем потоке самым талантливым был. Мои от твоего «Перунова капища» в неописуемый восторг пришли. И «Витязь» их впечатлил. Они потом замучили меня просьбами славянских былин им почитать.

Никита улыбнулся самыми краешками губ и серьёзно кивнул:

– Спасибо. Мне особенно приятно, что вам именно эти две картины понравились. А в облике витязя я, честно признаюсь, своего любимого нарисовал.

Выражение лица собеседницы изменилось, из восторженного превратившись в серьёзное.

– А с личной жизнью у тебя как? Я помню ту некрасивую историю, только конца не знаю – в роддом загремела. А ты потом ушёл из Академии…

Никита взял в руки кисти и принялся их перебирать. Однокурсница смотрела испытующе прямо в глаза и ждала ответа. Наконец, тот поднял взгляд:

– Он простил меня. У нас всё хорошо.

Галя явно вздохнула с облегчением, а Никиту вдруг прорвало:

– Этот день был самым счастливым днём в моей жизни. Ощущение чуда, которое посетило меня, не отпускает до сих пор. Каждый новый день, просыпаясь, я ощущаю – какое это счастье, любить Олега и знать, что он тоже любит меня. Иметь возможность целовать его… И чувство это, несмотря на прошедшие годы, всё ещё необычайно остро.

Он молчал несколько минут, собираясь с мыслями, а затем продолжил:

– Я потому тебе это всё сейчас рассказываю, что ты одна тогда пыталась меня остановить. Остальные только подзуживали: «Давай, молодец, настоящий мужик, раз трахаешь всех подряд. Так и надо, нечего верность хранить старому козлу, словно весталка древнеримская. Молодость только один раз даётся».

Галю передёрнуло.

– Я помню это всё. Это было отвратительно. Ты только пойми – никто не желал тебе счастья, ты ведь был гей. То есть, и сейчас тоже остался. Ну, ты понял меня… И ты не мог им противостоять – был слишком наивен и думал о людях лучше, чем они того заслуживают.

– Я просто был мудаком, извини за грубое слово.

Никита скривился от прострелившей где-то за грудиной боли, на лице отразилась печать страдания. Мысль о том, что он тогда чуть не потерял того единственного, кто имел для него значение, вновь повергла в ужас. На висках выступили бисеринки пота.

– Но ведь он тебя всё же простил?

– И за это я не устану благодарить всех богов, какие есть.

Вдруг в кармане Никиты заверещал телефон. Он бросил на старую знакомую извиняющийся взгляд и поспешил снять трубку.

– Олежка?

Лицо Никиты осветилось безудержной радостью.

– Никита, с тобой всё в порядке?

Голос любимого казался встревоженным.

– Да, а что случилось?

На секунду Олег замялся.

– Сам не знаю, – ответил, наконец, он. – Словно что-то в сердце толкнуло. Внезапно вспомнилась та история, когда мы чуть не расстались, и я понял, что обязательно должен тебе позвонить.

Физиономия Никиты стал откровенно счастливой.

– Ты даже представить себе не можешь, что для меня значит этот звонок. Я тут повстречал однокурсницу, знакомую по Академии. Разговорились, в том числе о том случае. Мне так плохо стало. И вдруг ты звонишь. Родной…

Олег едва слышно вздохнул и украдкой посмотрел на часы. После целого дня, проведённого за столом переговоров, спина уже просто отваливалась. Хотелось прийти домой, приготовить глинтвейн и, устроившись в кресле перед камином, просто отдохнуть, никуда не спеша. Но пока об этом не приходилось и мечтать, и когда закончится этот вечер, он себе представлял с трудом.