Эль Верж - Сквозь туманы синие…

В комнате стало совсем темно. Лишь желтые всполохи двух свечей трепетали на стене оклеенной выцветшими зеленоватыми обоями. Две хозяйки – Карина и Светка встали почти одновременно, пожелали всем «спокойной ночи» и погнали своих усталых отпрысков готовиться ко сну. Вслед за ними ушли Лизка с Полиной и тетей Фросей. Веки у меня отяжелели, в голове было блаженно пусто, и легкие мысли изредка появляющиеся в голове быстро улетали, не оставляя следа.

– Пора спать. – Решила я. Сладко зевнув и, пожелав остальным «доброй ночи», я побрела на второй этаж в свою комнату. Свечу взять забыла, шла на ощупь, но было легко – я знала каждую ступеньку, каждый уголок наизусть. Открыв шершавую деревянную дверь своей комнаты, я первым делом зажгла маленькую свечку одиноко стоявшую в узорчатом серебряном подсвечнике. Вспыхнул красный, трепещущий огонек, заиграв на стенах темно-оранжевыми огнями. Моя комната были ни большая, ни маленькая – а в самый раз. Около одной из стен стояла довольно широкая кровать, накрытая сверху старым темно-синим пледом, напротив – трехстворчатый шкаф, около окна круглый столик с вязаной крючком белой скатертью, которую зимними вечерами связала Полина. Пара стульев, мохнатый коврик посреди комнаты – вот, собственно говоря, и все. Больше ничего в комнате не было. Если, конечно, не считать трех картин, развешанных по стенам. На одном полотне водопад низвергал свои зеленовато-голубые воды с головокружительной высоты, на другом – таинственно застыл зимний лес, а на третьем – в лучах заходящего солнца сверкала бескрайняя гладь моря. Я ни разу в жизни не видела моря. Ведь всю свою жизнь я провела в городе. Я очень любила смотреть на эту картину и мечтать, что когда-нибудь увижу все это своими глазами. В тайне я мечтала совершить экспедицию по тому же пути, по которому больше двадцати пяти лет назад ушла мама… Но я отлично понимала, что в одиночку это невозможно. Просить папу организовать экспедицию – бесполезно. И я была абсолютно уверена, что если бы у меня хватило смелости начать организацию экспедиции, папочка бы всячески препятствовал реализации этой идеи.

Я сняла одежду, влезла в теплую фланелевую рубашку, которую Полина заботливо положила под подушку и, потушив свечу, юркнула под одеяло. Как приятно было снова оказаться дома, в своей постели… Спокойствие и тепло окутали меня плотным коконом, и я уснула…

Посреди ночи я неожиданно проснулась. За окном было темно. Я даже не могла представить, сколько сейчас времени – в комнате у меня часов не было, а наручные часы я забыла в ванне. Хотелось пить – во рту было сухо, как в пустыне и мне показалось, что я даже чувствую скрип песка на зубах. Накинув халат, я спустилась вниз, на кухню. Выпила стакан холодной воды и отправилась обратно. В общей комнате я заметила легкое дрожание желтого света, проникавшего в щель под дверью.

– Опять забыли потушить свет! – Раздраженно подумала я и уже взялась за ручку, но остановилась, услышав приглушенные голоса.

– Может, показать ее Кириллову? Спросил отец.

– Прекрати эти глупости! – Сердито отозвалась бабушка. – У меня складывается впечатление, что ты хочешь побыстрее отправить девочку в дом блаженных!

– Ерунда! Но сама пойми, это не-нор-мально! Девице почти двадцать семь лет, а она даже с мужчинами не общается… Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. – Пробурчал папочка. Не смотря, на солидный возраст, и положение в обществе он до сих пор стеснялся бабушки.

– С чего это ты взял? – Холодно осведомилась бабушка. – Можешь мне поверить, она уже давно стала женщиной. Если я не ошибаюсь, у нее и сейчас два ухажера есть. – Явно недовольно сказала бабушка.

– Вот уж не знал! – Удивился папочка. – Кто они?

– Один – ее начальник – Карстов Женька, а другой – Максим Кириллов.

– Сын Александра Кириллова, которому я хотел показать Флору? Очень умный и сообразительный молодой человек. Я бы рад был, чтобы он стал членом нашей семьи. А этот Карстов – прохвост… Лучше бы она с ним не общалась… – Как бы про себя проговорил папочка. Дальше я слушать не стала, а осторожно отошла от двери и поднялась наверх.

Значит, папочка хочет поскорее сделать меня хозяйкой. Впрочем, он прав – мне уже далеко не семнадцать, еще пару лет и меня можно будет записать в безнадежно старые девы. Забравшись под одеяло и свернувшись калачиком, чтобы быстрее согреться, я задумалась.

Красавчик, как у нас называли в отделе Женьку Карстова, был недурен собой – высокий, широкоплечий и лицо у него было симпатичное. Но мне он не нравился – слишком уж надменный был у него взгляд и наглые манеры. Мне не о чем было с ним говорить. Впрочем, мы и не разговаривали. Только предавались любви, если это можно так назвать. У него было много женщин и каждая из них, за исключением меня мечтала рано или поздно стать его хозяйкой. Я не хотела, да впрочем, он и не предлагал. Я думаю, что ему просто было лестно записать дочку советника в свой список. А я соглашалась быть с ним, потому что, во-первых, он не обременял меня работой, а что самое главное таким способом я легко могла досадить Веронике. Это была самая красивая женщина не только в нашем отделе, но и, пожалуй, одна из самых красивых в городе. У нее были густые, коротко остриженные светло-льняные волосы огромные фиалкового цвета глаза и ладная фигура. Не знаю, почему Красавчик не предлагал ей стать его хозяйкой. Впрочем, будь я мужчиной, я поступила бы также – терпеть Вероничку более пяти, минут было не возможно. Она постоянно была чем-то недовольна, чем-то раздраженна, а ко мне цеплялась постоянно – наверное, из-за Красавчика. Ее жутко злило, что он уделяет время такой «сумасшедшей страхолюдине» (так она меня называла), как я. Чтобы насолить ей, мне приходилось терпеть Красавчика. Говорят, что в процессе секса женщины получают удовольствие. Я ничего подобного не испытывала. Я вообще ничего не чувствовала: ни боли, ни удовольствия – лишь раздражение оттого, что нужно тратить время на подобные глупости, когда можно было бы подышать свежим воздухом, прогуляться по городу…