Светлана Верещакова - Лестница в небо

Часы в маминой квартире летели незаметно. Пора было уже собираться домой. Вовсе не хотелось снова спешить, как на пожар, на последнюю электричку.

– Маши бабушке «пока-пока», – приговаривала я, держа одетую Соню на руках. Мама расцеловала всех нас у входной двери, и мы, торопясь поспеть на вокзал, вышли из подъезда. Во дворе я оглянулась на родное окно. Уже несколько лет в нашем прощании неизменно существовал ритуал – как только мы оказывались на улице, я оборачивалась взглянуть на родительские окна. Как всегда, мама стояла у окна, провожала нас взглядом и крестила на обратную дорогу.

…Новое платье сидело на мне просто отлично. Через несколько минут должна была зайти Агнесска, чтобы отправиться в клуб. Я в последний раз осмотрела себя в зеркале. Минимум косметики, которая лишь акцентировала внимание на глазах и губах, светлые распущенные волосы ниже плеч, чёрное приталенное платье чуть выше колена. Я осталась довольна собой.

Звонок в дверь заставил меня отойти от зеркала и впустить в коридор гостью. Агнесса тоже выглядела на пять с плюсом. Модная в нынешнем сезоне клетка чётко расположилась на её платье, сверху плечи украшала белая пушистая перелинка.

– Вся белая и пушистая, – оценила я наряд.

– Клетчатая, – уточнила Агнесска. – Ты тоже ничего. Отлично выглядишь!

Я прекрасно осознавала, что я – «тоже ничего». Платье было куплено летом совсем в другом городе, на последние деньги, оставшиеся от скромной зарплаты. Правда, повода его надеть до сих пор не было. Вскоре последовал наш с Максом переезд, а на новом месте мы ещё никуда не успели выбраться, да и Соня не давала такой возможности.

Клуб встретил нас своей удивительной атмосферой, наполненной местными литературными новостями и приятным общением с мэтрами поэзии. Я уже стала привыкать к присутствию в этих стенах яростных диспутов, заинтересованных взглядов, рекомендаций во время происходящих бесед. За одним столиком увлечённо критиковали произведение нового участника литературного кафе, за другим обсуждали недавно опубликованную книгу. А кто-то просто приятно общался. На личные темы.

– Вот, правильное обращение к современной молодёжи! – доносился до меня разговор двух поэтов. Впрочем, весьма банальный.

– Будьте милосердны – старшее поколение начинаешь понимать только с возрастом. Молодые люди полны желаний и устремлений, их максимализм готов кричать на каждом углу, что они могут свернуть горы.

– Ай, положительные эмоции сегодня можно отыскать лишь в частушках, – с досадой отмахнулся от своего собеседника его визави.

– О чём они говорят? – тихонько шепнула я Агнесске, наклонившись к ней.

– О том, дорогая, что чувства сегодня в любом произведении на вес золота.

Мне хотелось узнать, что именно столь увлечённо обсуждали соседи, но тут к барной стойке поставили стул, и к нему подошёл приятный молодой человек. Вполголоса он стал читать свои стихи, небрежно опираясь на спинку стула. Разговоры в баре смолкли, и вся аудитория стала внимательно слушать декламацию поэта. Перед выступлением автора, конечно же, представили публике, только я не успела запомнить ни его имени, ни фамилии.

То и дело, бросая взгляд на массивную дверь входа в кафе, я поймала себя на мысли, что жду Любавина. Долгое ожидание начинало тяготить, – мне казалось, что вот сейчас, в данную минуту, дверь непременно откроется, и в проёме покажется хорошо знакомый силуэт. Во-первых, я хотела спросить у Артёма насчёт курсов, на которых он преподавал. Во-вторых, я безумно жаждала его увидеть.

Все последние дни этих мимолётных двух встреч и вечеров на диване с его стихами я не раз замечала, что думаю об Артёме не только за сборником. И сейчас, в полумраке кафе, взгляд отчаянно искал знакомые черты, а сердце сжималось при мысли, что Артём сегодня не придёт. Ожидания мои не оправдались – к тому времени, как мы собрались уходить, Любавин так и не появился…

На курсы я пришла сама, без предварительных бесед с кем-либо. Однажды утром я проснулась и поняла, что клуб манит меня и уже успел захватить своей жизнью. По счастливому стечению обстоятельств Макс в этот день не пошёл на работу, и я, с лёгким сердцем оставив на мужа Сонечку, отправилась в ставший мне дорогим литературный салон. «Заодно узнаю, что там с курсами», – думала я по пути.

Нельзя сказать, чтобы я так уж желала научиться писать стихи. Скорее, искала встречи с Любавиным. После того, как Артём не появился в тот вечер, я часто вспоминала наше знакомство на ярмарке. Мне хотелось видеть этого человека, слышать его тихий голос и слушать.