Надежда Голубенкова - Новые дворяне. Роман в двух частях

– Добрый вечер, ваше сиятельство, – она чуть улыбнулась, пытаясь скрыть смущение. Обычное, заученное с детства, приветствие, далось ей сейчас с невероятным трудом.

Подобное непривычное обращение отрезвило Андрея:

– Прошу, называйте меня по имени, – он лихорадочно соображал, как объяснить своё беспардонное вторжение. – Я проходил мимо…

– Смотрю, вы тоже любите читать, – обратила Ангелия внимание на книгу в его раках.

– А, да. То есть, это по урокам, – Андрей окончательно запутался и виновато замолчал.

– Нам тоже много читать задают, особенно Людмила Егоровна. Я иногда думаю, что её ничего, кроме литературы, не интересует. Удивительно, где её бабушка вообще нашла: вы же знаете, к нам из города не очень хотят ехать.

– Так она городская? – искренне удивился Андрей, вспоминая представительную даму, которую про себя называл «боярыней Морозовой».

Чувство робости, не покидавшее его в присутствии юной Златовой, чудесным образом испарилось. Он будто очутился в своей стихии, и это придало ему сил. Ангелия тоже почувствовала себя уверенней:

– Она до нашей академии работала в какой-то гимназии. Сначала мы искали литератора среди наших, даже думали, что мама какое-то время поработает, но прямо перед началом учебного года бабушка уговорила Людмилу Егоровну. Самое поразительное, что она специализируется именно на древнерусской литературе, даже печаталась в газетах. Я подумываю в следующем году выбрать журналистику, и она будет моим куратором.

– А я почему-то думал, что ты выберешь искусство.

– Я бы хотела участвовать в судьбе нашей Родины сейчас, а не через сто лет, когда мои картины начнут ценить, – улыбнулась Ангелия.

– Так ты рисуешь?

– Если честно, не очень. Вот Анастасия Дмитриевна восхитительно рисует! Из наших художницей Даша стать хочет. Она, оказывается, художественную школу в городе окончила. Пойдёт к Елене Алексеевне на направление. Кноп собралась к Феодосии Ивановне, будет знаменитым дизайном одежды. А Окунева, держу пари, тоже к Елене Алексеевне, но только на музыку. Видите ли, она хочет выступать на сцене, – насмешливо фыркнула девушка. – Для певицы у неё нет слуха: она может слышать только себя!

Они рассмеялись: обоим было хорошо известно самомнение Светланы. А уж когда на истории баронесса рассказала, что род Окуневых берёт начало от кораблестроителя Гавриила Окунева, жившего где-то в первой половине 18 века… Света даже шарф теперь носила с вышитым собственноручно гербом: на синем фоне крест, лодка в виде серебряного полумесяца, и под нею глаз. А уж как досталось бедной Фаине: даже Андрей не раз слышал, как Окунева разглагольствует о том, что Кноп вообще эмигранты, и что её род на сто лет древнее, и, значит, она выше баронессы по положению.

Возвращение Анны Константиновны было полной неожиданностью. Смех мгновенно прекратился. Андрей так и замер, словно застигнутый на месте преступления. Наставник, поддерживающий директрису под руку, строго окинул его взглядом.

– И что же такого весёлого вы обсуждали, что вас слышно во всём здании, позвольте узнать? – женщина в упор посмотрела на внучку, ожидая пояснений.

Ангелия покраснела и опустила глаза:

– Прости, бабушка. Я знаю, что должна была ждать…

– Это я виноват, ваша светлость, – отважно вмешался Андрей. – Я хотел узнать у вас, сможем ли мы выехать домой на зимние каникулы, а невольно отвлёк от занятия Ангелину. Мы просто обсуждали… как можно ещё добраться до города, – нашёлся юный граф. – И нам показалась забавным…

– Достаточно, – остановила его баронесса. – Пётр Анатольевич, пожалуйста, проводите своего студента до опочивальни и проследите, чтобы граф негде больше не заблудился.

Пётр Анатольевич молча кивнул и, взяв юношу за плечо, вывел его из кабинета. У дверей Андрей кинул последний взгляд на оставшуюся на растерзание бабушке Ангелину.

Отойдя на достаточное расстояние, наставник остановился и чуть насмешливо посмотрел на него:

– Во-первых, следующий раз советую придумывать оправдания заблаговременно. Во-вторых, не забудь повторить обращения к титулованным особам. «Ваша светлость» приличествует лишь князьям и княгиням, а к баронам обращаются «Ваша милость».

Андрей покраснел, поняв, какую глупость, оказывается, сморозил. Лучше бы обратился по имени-отчеству. Ан нет, захотелось блеснуть знаниями на свою голову.

– И, в-третьих, – тем временем продолжил мужчина, – в качестве наказания за неподобающее поведение, три дня, начиная с сегодняшнего, после ужина из комнаты ни ногой. Оставаясь с юной Ангелиной наедине, ты подставил под удар её честь. Даже, – поднял он указательный палец, не допуская никаких возражений, – если вы просто разговаривали.