Екатерина Костина: Он, она и пять кошек

Вирджиния резко распахнула шкаф с его одеждой и лихорадочными движениями стала перебирать вещи Грейва. Еще одни джинсы, свитер (боже, зачем ему свитер), футболки, носки, майки, боксеры (господи, сколько боксеров). Ночное представление вдруг неожиданно вспомнилось ей, вызвав еще одну порцию краски на щеках.

Наверно, Майк прав? Она его недостойна. Ведь он ее парень, не так ли? И она не должна думать о другом мужчине в этом плане. Они столько раз целовались, и она чувствовала приятное покалывание в теле, когда он осторожно касался ее. А когда, однажды, он как бы невзначай коснулся ее груди, она даже задержала дыхание от непривычного чувства, охватившего ее. Но… Было одно большое и жирное НО.

Она никак не могла перейти определенной границы. Потому что была чиста и невинна. И она понимала, что Майк это осознавал и не торопил ее. За это она была ему благодарна. Но кошки стали между ними камнем преткновения. И не только. Он пытался стать ближе к ней, но она неосознанно избегала этого и не могла понять почему.

В пылу размышлений она не заметила, как вытащила вещи из шкафа. Договора нигде не было. Она выдвинула несколько ящиков, но они были практически пусты, за исключением водительских прав. С интересом взяв их в руки, Вирджиния посмотрела на фотографию и замерла.

Там был совершенно другой мистер Грейв. То есть, это был он, его сразу можно было узнать, но в тоже время и не он. Мужчина был тщательно выбрит, аккуратно пострижен, а его глаза… Вирджиния нахмурилась. Он такой… красивый. Алекс. При звуке его имени те части, которые обычно дремали в это время суток, вдруг напомнили о себе. Ох, нехорошо…

Вирджиния вдруг опомнилась. Оглядев комнату, она пришла в ужас. Вещи были разбросаны в хаотическом беспорядке, и понадобится немало времени, чтобы их собрать. Она поспешно стала собирать одежду в шкаф. И все бы хорошо, но именно этот момент выбрала Сара, чтобы опробовать на мягкость трусы Грейва. Со злорадным выражением на морде она переминалась с лапки на лапку, выпуская и впуская когти.

— Боже, Сара! — в отчаянии воскликнула Вирджиния, пытаясь спихнуть кошку с заветной вещички. Но, увы, хозяйка стаи кошек, к сожалению, забыла, что поспешные действия именно в этом случае приводят прямо к противоположному результату. Сара увязла когтем еще сильнее. Вирджиния потянула боксеры на себя, но пружинящая лапка кошки отдернула их назад, превращая их перетягивание в борьбу за трусы Грейва.

Осторожное покашливание донеслось со стороны двери. Вирджиния и Сара резко обернулись. В проеме стоял Алекс и, скрестив руки на груди, наблюдал за ними.

— Девочки, — насмешливо произнес он. — Это мои боксеры.

Вирджиния была готова провалиться сквозь землю. Сара, наконец, вырвавшись, убежала, а девушка осталась сидеть на полу в комнате Грейва в окружении разбросанных вещей.

Набравшись смелости, она подняла на него взгляд. Он пристально смотрел на нее, вопрос читался в его глазах.

— Я… я… — начала она и запнулась. Как все это нелепо!

— Я вернулся за моими правами, — проговорил он, игнорируя ее смущение. — Ты их видела?

— Да, вот они, — в очередной раз покраснев, она протянула ему карточку.

Когда он брал права у нее из рук, их пальцы встретились и моментальный разряд пронесся через тела их обоих, заставляя поморщиться и задаться вопросом, что, черт возьми, это было.

Взгляды соприкоснулись и быстро разбежались, не имея сил для продолжения безмолвного разговора. Между ними что-то происходило, но Вирджиния не могла это распознать, теряясь в интенсивности ощущений. Казалось, еще чуть-чуть и ее голова разорвется от попыток все понять. Ей просто необходимо продолжать творить. При воспоминании о мастерской, ее неудержимо туда потянуло, чтобы выразить все, что чувствует сейчас.

— Простите, — она поднялась с пола и быстро выскочила в коридор, не задерживаясь на мыслях об оставленном за собой бардаке.

Пулей промчавшись мимо кухни, она спустилась в свое прибежище и, взяв большой холст, крупными размашистыми движениями стала наносить краску. Желтый, красный и зеленый цвет чередовался с дикой и неуправляемой последовательностью, давая ей возможность эмоционально раскрепоститься. Через полчаса интенсивной работы, Вирджиния, тяжело дыша, отступила от холста, обозревая результат.

Несомненно, это был крик души. С полотна на зрителя обрушивалась масса ощущений. Использованные в этой картине цвета пробуждали скрытые где-то глубоко в человеке образы, эмоции и чувства. Пульсирующие цветовые пятна поражали яркостью и силой, даже без создания определенного образа.