Вера Андреева - Государство Двоих, или Где соединяются параллели

Дело пошло успешно. В некоторые месяцы доход превышал пятьсот рублей. Но – вот беда – мебель была безнадёжно скучна. Оказалось, что деньги в чистом виде не могли удовлетворить творческую Юрину натуру. Его привлекали новшества, манили свершения.

Недалеко от их сарая располагался совхоз. Юра где-то услышал про гидропонику – круглогодичное выращивание овощных культур на искусственной почве в специальных условиях – и решил предложить свои услуги по внедрению методики.

Как и что делать – не знал никто. Юру снова ждала библиотека, и он, доктор, провёл немало дней за книгами, настойчиво превращая себя в специалиста по сельскому хозяйству. Увы, книги не отвечали на все вопросы. Но где же раздобыть ноу-хау? С ящиком рижского бальзама Юра отправился в Москву на ВДНХ. Бальзам сработал: обратно Юра возвращался, везя с собой толстую папку с секретными чертежами. Казалось, всё теперь было в его руках. Но, как неоднократно потом демонстрировала жизнь, гладко бывает лишь в задумках. На сей раз эта закономерность проявилась отсутствием в совхозе достаточных энергетических мощностей. Оказалось, что подводимого газа было недостаточно, чтобы обеспечить новую технологию энергией. Поездки директора к каким-то чинам, реки рижского бальзама и бог знает что ещё – ничего не помогло.

Тем временем Таня не переставала уговаривать Юру вернуться в медицину. Ей хотелось, чтобы муж занимался любимым и благородным делом. Она уверяла его, что денежный вопрос как-нибудь образуется, а сейчас пока готовы помочь её родители. Но жизнь с родителями жены и зависимость от них меньше всего вдохновляли Юру. С другой стороны, Танины уговоры вернуться в медицину ложились на плодородную почву. Юра понимал, что получить работу на кафедре в Риге шансов у него нет. Надо было как-то действовать. И он принял решение: «Поехали в Новосибирск. Мне помогут найти там достойное место. Опыт работы у меня теперь есть, и дома мне будет легче устроиться».

Новосибирск встретил Юру, можно сказать, с распростёртыми объятиями. Знакомых было много, резюме у него было хорошее. Одна из женских консультаций недавно установила у себя ультразвуковой аппарат, а врачей с опытом работы не было. Так что Юра появился в нужное время. УЗИ позволяло неплохо зарабатывать. Благодаря профессионализму и умению общаться с людьми, Юра быстро снискал известность по городу. Беременные женщины хотели обследоваться только у него. Помогали и знания, полученные во время его студенческой научной работы. Однако кафедра, несмотря на тайные Юрины надежды, так и оказалась для него закрытой.

У Тани же дела пошли несравненно хуже. Как программист, она достаточно легко нашла работу в НИИ. Но у себя в столице она привыкла работать на современных компьютерах, а до глубинки эти новшества пока ещё не дошли, и работа с «реликтовыми» перфокартами стала настоящим откатом в её карьере. Столичная, амбициозная, умная Таня страдала от отсутствия перспективы и от разлуки с родителями. Но главные неприятности начались после того, как муж, встречая её с работы, заглянул к ней в отдел.

Кадровый состав отдела был представлен эдакими располневшими кумушками без определённого возраста, с серыми судьбами, пьющими мужьями и отсутствием даже намёка на личную жизнь. Неудивительно, что им нужны были виноватые во всех неудачах и поводы для бесконечных сплетен – единственной, видимо, их отрады. На роль таких «виноватых» лучше всего подходили люди с «неправильной» «пятой графой».

Сотрудницы отдела сразу заинтересовались судьбой красивой, молодой (и к тому же бесстыдно счастливой) рижанки. Для начала выяснили, что её мужа зовут Юрий Витальевич Иванов, что он акушер-гинеколог, и до поры сплетни утихли за неимением почвы. Но первое же появление красивого чужого мужа, оказавшегося на беду черноволосым, а к тому времени ещё и чернобородым, иными словами – несомненным евреем, сработало как детонатор. «Правильная» фамилия перестала работать на него, вызвав ещё большие подозрения в отношении её носителя. Тихий антисемитизм обернулся почти воинствующим. Кумушки сплотились на этой почве так, что на время позабыли даже о личной жизни начальства и сотрудниц из соседнего отдела. По сути, началась травля. Стоило Тане появиться на работе, как тут же заводили разговоры о «жидах», с обвинением их во всех бедах, приводили красочные примеры из жизни, обсуждали чьи-то отъезды. К слову, шёл 1987 год, и очередная волна эмиграции по своему размаху обещала побить рекорды прошлых лет.