Поппи Данн - Дополнительные занятия (ЛП)

Хотя она оценивала меня. Несомненно. Я почувствовал это. Я знаю такие вещи. У меня есть своего рода радар для таких вещей. Моя антенна как бы поднимается, просто думая о том...

Существует много хороших мест, чтобы начать возбуждаться, но начальная школа никогда не станет одним из них. Мой мозг отключается, и я пытаюсь остыть. Надежный. Собранный. Сосредоточенный. Я делаю круг вокруг сосен на краю школы, останавливаясь у торгового автомата, чтобы взять смесь Chex со вкусом кимчи, и жду десять минут, пока моя маленькая принцесса не выбегает из своего класса, ее рюкзак «Время приключений» подпрыгивает на плечах, на лице сияющая улыбка.

— Папочка! — она врезается в меня, обхватывая руками так сильно, что я начинаю задыхаться. Но, черт возьми, лучше и быть не может. Амелия в том возрасте, когда ей могло бы быть стыдно называть меня папочкой или весело обнимать на публике, и я благодарен, что этого еще не произошло. Я забираю ее рюкзак, и мы идём к машине. Люди критично смотрят на мой Лекус, пока мы забираемся внутрь. Знаю, он все ещё использует допотопное топливо, а это значит, что я - настоящий дьявол. Помахав всем гибридным совместно используемым автомобилям, я запускаю двигатель и отъезжаю.

— У меня был Самый. Лучший. День! — Амелия подчёркивает последние три слова, откидываясь назад на свое место, колени подтянуты вверх к груди. Она одета в пару розовых с полосками как у зебры легинсов с желтой футболкой и пурпурное худи с мышиными ушами. Если и есть единственное слово, которым можно описать этого ребенка, то это - яркая, в полном смысле этого слова. Она уже взяла под контроль радио и открывает и закрывает свое окно со скоростью и ловкостью, граничащими с невероятной.

— Что в нем было хорошего?

Моя улыбка немного сползает, пока Амелия восторгается.

— У нас новая учительница драмы, ее зовут Шел. Она лучшая . Она позволила нам танцевать! — лицо загорается, и она дергает меня за рукав. — Я хочу быть актрисой! Будут пробы для пьесы, так что я должна участвовать. Просто обязана . — Амелия сворачивается на сиденье, а затем широко раскидывает руки. Что ж, вижу, что она загорелась актёрской игрой.

— Кстати о танцах. Я разговаривал с мисс Шел и заместителем директора, — делаю паузу, потому что всплывает раздражение, которое я почувствовал, когда Уиллоу рисовала пальцами. Ради бога, что такого неправильного в танцующем ребёнке?

И Шелл согласилась со мной. Она заступилась за Амелию и сделала это самым воинственным способом. Ради меня.

Она сделала все, что могла для моего ребёнка. Вступилась за неё.

Однако я не могу думать о своих двух случайных стычках с этой женщиной. Мне нужно сосредоточиться и смотреть на дорогу.

— А что насчет танцев? — спрашивает Амелия, посылая мне идеальный ангельский взгляд, означающий, что я становлюсь воском в ее руках. Черт, ей не нужно знать, что за дуреха эта заместитель директора.

— Да, ерунда, мороженое? — я наблюдаю, как уровень волнение Амелии переходит от нормального к запредельному.

— Мамочка не разрешает мне больше есть мороженое! — это правда. Все эти пробиотические йогурты и низкобелковое козье молоко в юрте. Признаю, когда я узнал, что Сюзанна продала наш дом, чтобы жить с нашей дочерью в очень красивой палатке в каньоне, я немного потерял самообладание. Но адвокаты говорят мне, что это крайне безопасно, абсолютно никаких медведей и минимум диких кошек. Я не доволен, но до тех пор, пока мы не разберемся с вопросом опеки, я должен держать себя в руках.

— Ну, а как насчёт маленького Salt and Straw и она никогда об этом не узнает?

Амелия посылает мне ангельский взгляд, необходимый атрибут каждой десятилетней девочки.

— Ты лучший, папочка.

Видали? Я лучший. С этого момента мороженое в каждый приём пищи.

Мы сидим на углу улицы в Ларчмонт, наслаждаясь двойной порцией мороженого с морской солью и карамелью, когда на столе гудит мой телефон. Это входящее сообщение по FaceTime, и глаза Амелии широко раскрываются. Что касается меня, мои шары немного сжимаются. Я стараюсь, чтобы эта информация была доступна как можно меньшему числу людей.

— Спрячь мороженое, — говорю ей, потому что это Сюзанна звонит мне. Я отвечаю по FaceTime, и вот она там. Прямо там. Выглядит так же прекрасно, как и в тот день, когда я встретил ее, и такой же злющей, как в тот день, когда ушла.

— Привет, Сьюз. Как дела?

Она ничего не говорит. Сначала я думаю, что она позвонила мне, чтобы пристально посмотреть на меня за то, что я что-то упустил, но затем она показывает доску для маркёра.