Елена Бурунова - Откровение. «Не судите, да не судимы будете…»

Отец открыл дверь гостью. Гришка вошёл и тут же без приглашения сел за стол. Он уже чувствовал себя членом семьи.

– Семён Прохорович, Анастасия Николаевна, – пытался быть вежливым, – я люблю вашу дочь Аню и хочу на ней жениться.

Мать прижала ладони ко рту. Сестра сидела, как в воду опущенная. Она даже дышала через раз. Я и Коля потупили глаза, боясь посмотреть на Гришку. Не растерялся только отец.

– А она? Она любит тебя? – спросил он.

– Полюбит, – жёстко ответил жених.

– Аня, ты пойдёшь за него? – как-то не решительно задал это вопрос отец.

Сестра вскочила и убежала в другую комнату. Оттуда послышались сдавленные рыдания. Я побежала к ней.

Гришке не отказали. Отец сказал, что только Аня вправе решать. Жених пообещал зайти завтра за положительным ответом. Других ответов такие люди не признают.

Сестру успокаивали долго.

– Не пойду! Не люблю я его! – словно заведённая повторяла она.

Мать стала кричать на непослушную дочь.

– Пойдёшь! О себе не думаешь, так о брате с сестрой подумай! Что с ними станет, когда нас заберут!

Тут уже вмешался отец. Всё это время тихо стаявший в стороне.

– Хватит! Ей решать, Настя!

– Ей решать?! – взорвалась мать. – Ей? Она то, решит! За Федьку выскочит. А потом что? Ты глаза-то разуй! Сколько соседей уже ночью увезли! И за нами приедут!

– Не говори глупости. Они – враги, – начал было оправдываться отец.

– Враги? Ой, Семён! И старый профессор тоже враг? Врач он был хороший, но не враг. А ты, – грозно посмотрела она на старшую дочь, – думай, прежде чем отвечать.

– Я не люблю его, мама, – вытирая опухшие глаза, прошептала Аня.

– Любовь вообще глупости.

Закинув кухонное полотенце на плечо, мать ушла. Май, а в огороде не посажено ещё.

На следующее утро Аня дала ответ Гришке. Она станет его женой.

Свадьба выдалась невесёлой. По крайней мере, для нас. С нашей стороны пришло всего несколько человек. И очень близких. Они хмуро сидели, почти ничего не пили. Для радости поводов мало. Всё проходило, как-то не по-людски. Так шепталось старшее поколение.

Не было выкупа невесты. Подружки не загадывали жениху замысловатых загадок на пороге дома. Мы не ехали на бричках к ЗАГСУ, громко распевая песни под гармонь. Никто не перекрывал дорогу молодым, требуя в шутку отступных.

Да и предсвадебной суеты тоже не было. Мать быстро собрала приданое. Скудное. А что соберёшь за пару недель? Подушки, одеяла, кухонную утварь. Самый дорогой атрибут приданого в бедненькой кучке стал мамин английский сервиз. Она его очень берегла. Всё-таки память о былых временах. Ну, и машинка Зингер, купленная бабой Таей ещё до революции. Аня шить не любила, но мама решила дети пойдут, придётся и пошить.

Сестра выходила замуж, как положено невесте, в белом платье, но без фаты. Как же нам далось это злополучное платье. Аня заливалась слезами, как только его надевала на примерках. Наверное, поэтому у соседки получилось простенькое платьице. Длиною в пол, без оборок, без воланов и бантов – скучное. Милица Кривиличка пыталась разбавить скукоту, хотя бы красивой фатой. Но, когда сестра посмотрела в зеркало, то сорвала фату.

– Ты, что, Анюта? Так красивее, – ахнула подружка.

Аня сжала в кулаке белый прозрачный символ невесты и сказала:

– Без фаты.

Разжала ладонь и белоснежная фата упала на грязный пол Кривилички. Соседка хоть и была портниха от бога, но чистоплотностью хозяйки похвастаться не могла.

– Чай не в гроб ложишься, а замуж идёшь, – уже со злобой в голосе сказала Милица.

Смотреть на свои труды, валяющиеся под ногами Ани, она не могла. Две ночи Кривиличка создавала такую красоту, а тут её под ноги бросают.

– А тебе ли не знать?! – огрызнулась Аня, стаскивая с себя ненавистное белое платье.

– Ну, не урод же он, Аня, – помогая подруги снимать платье, сказала Милица.

– Раз он тебе так нравится сама за него и иди! – не унималась сестра.

– Пошла бы, так тебя же позвал, – расправляя уже снятое платье, недовольно сказала портниха.

– Я этого не желала! – опять заплакала сестра, закрыв ладонями лицо.

– Аня, прости меня, дуру! Я не хотела тебя обидеть. Ты же Федьку любишь, – виновато прошептала Милица.

Прижимая снятое свадебное платье к себе, она попыталась обнять подругу. Только моя сестра отступила назад. Утерла слёзы. Посмотрев на Милицу исподлобья, прошипела:

– Хотела. Обидеть ты хотела.

– Аня…

Милица снова попыталась обнять подругу, но та оттолкнула её. Набрасывая по дороге халат, сестра выбежала с дома. Милица не побежала вдогонку. Вместо этого она приложила к себе свадебное платье. Довольно рассматривая отражение в зеркале, Милица спросила меня: