Оксана Юрьева: Райские кущи. Шпионский роман

– Елизавета Дмитриевна, не будете ли так любезны, завтра показать то место, где вы видели фрегат.-

– Может, мне вам просто объяснить? – язвительно спросила Лиза.

– Вы предпочитаете делать такие вылазки в одиночестве? – в голосе графа снова послышались металлические нотки, – с сегодняшнего дня, как ваш опекун, ответственный за вашу судьбу с сего момента до замужества, я запрещаю вам одиночные вылазки. Прогулки за пределами усадьбы исключительно с моего разрешения и в сопровождении выделенного мной человека. Я полагаю, вы просто не отдаете себе отчета в серьезности положения в данном районе.-

Лиза со злостью убрала прядь волос со лба: – ну, это мы еще посмотрим, вы же всего полагаете? – и четко слышимый вызов прозвучал в ее словах наперекор произнесенному графом. Она, резко рванув дверь на себя, вышла из кабинета.

– Вот и познакомились, – только и проговорил несколько растерянно вслед опекун.

– Голубчик, Андрей Николаевич, я даже не знаю, что сказать, – развел руками Ян Карлович, – покойный граф в Лизоньке души не чаял. Поздний брак, разница с матушкой Лизы больше чем в два раза, поздний единственный ребенок. Баловал ее безмерно. Ей бы женская ласка для воспитания, но знаете, ее матушка умерла, когда Лизе только второй годок пошел. Покойница, царствие ей небесное, была кротким созданием, богобоязненным. Лиза – чертенок в юбке. Да и не всегда в юбке, – робко поправился он, – вы же сами выдели, всё французские модные журналы.-

– Да уж, – ухмыльнулся Андрей Николаевич, – как же стремительно французская мода затягивает наших эмансипированных барышень.-

– Ее батюшка не препятствовал, – тихо пояснил Ян Карлович, – девица Надежда Дурова награды из рук самого Кутузова получала, пока щеголяла в гусарских чикчирах, а они куда бесстыдней кавалерийских рейтуз – говаривал покойный граф. Нет, даже не это приводило его в уныние. Он гораздо более сокрушался, дивясь всё ее неуемной жажде познаний. Вы не поверите, в Петербурге, однажды, уже совсем собравшись на бал, в вечернем платье умчалась в Академию наук смотреть какие-то диковинные кости древних чудищ, привезенных с севера. Она ведь совсем не интересуется замужеством, как все девушки ее возраста. А время-то идет, осьмнадцатый годок чай пошел. Ох, как же граф Ланской мучился по этому поводу, боялся, что его дикое чадо в девках засидится. Вот и договорился о ее браке с кузеном, сыном сестры своей покойной супруги, – искреннее отчаяние сквозило в словах Яна Карловича, давая понимание Андрею Николаевичу, как безмерно был привязан старый управляющий к юной графине, словно болящая душа отца говорила сейчас в нем, полная забот о своем любимом родном чаде.

– Но довольно близкое родство, странно, – обратил свой взор на Яна Карловича граф.

– Я тоже думал об этом, – всплеснул совершенно по-бабьи пухлыми руками управляющий, и с горечью опустил их на колени, – скорей, тут все решило его безмерное чувство к покойной жене, вот и дочку он непременно хотел видеть связанную именно с этим семейством.-

– Ян Карлович, насколько я знаю, свадьба должна уже была состояться, что заставило графа отложить сие событие на целый год? Почему покойный Ланской назначил меня опекуном Лизы? Год и вы могли быть ей опорой, – Андрей Николаевич сложил руки за спиной, на лбу четко обозначились складки. Как всё непонятно было ему сейчас в этом маленьком мирке семейства Ланских, громкой фамилии, в который так неожиданно закинуло его судьба волей его друга и без преувеличения сказать – наставника, покойного графа Ланского.

– Не знаю, голубчик, – вздохнул Ян Карлович, – батюшка Дмитрий Евграфович за месяц до кончины поменял свое завещание. Дочка выйдет за кузена, но через год после смерти отца. На год опекуном он назначил вас. Теперь в течение года вы распоряжаетесь средствами Лизы, как единственной наследницы, ну и ее судьбой тоже.-

– Непонятное решение, – складки на лбу сошлись еще ближе.

– Да, непонятное, – согласился Ян Карлович, кивая головой – его из Петербурга больного привезли, очень плох он был после апоплексического удара, мало уже чего говорил, да и соображал. Весь такой взволнованный, метался в горячке, а завещание он еще в Петербурге переписал, будучи в здравом уме, вызвав намеренно стряпчего. Всё законно и неоспоримо.-

– Что же его подвигло на это? – граф подошел к огромному окну, задумчиво разглядывая через прозрачное стекло чашу фонтана.

– Ох, голубчик, Андрей Николаевич, теперь это только богу ведомо, а не нам грешным, – пожал плечами Ян Карлович…