А потом посвящает меня в события того дня.
— После обеда у меня начал сильно болеть живот. Мама вернулась с работы и, увидев, что простыни на кровати мокрые, отвезла меня в больницу.
— Она оставалась со мной во время родов. Сидела в кресле в противоположном конце комнаты. Мама ни разу не посмотрела на меня, но я знала, что она плачет. — Взгляд Хоуп подернут дымкой, будто она полностью ушла в воспоминания, пытаясь воссоздать каждую деталь моего рождения.
— Когда все закончилось, и доктор сказал, что это девочка, ты начала кричать. Твой плачь был тихим, но в тоже время громким, будто ты была крошечным котенком снаружи и львом внутри. И я улыбнулась, так как поняла, что ты сильная. Я не сказала этого вслух, но мысленно назвала тебя Хоуп, потому что именно это я чувствовала. Я чувствовала надежду.
— Медсестра положила тебя мне на грудь. Ты была крошечной, как куколка. Она улыбнулась мне так, будто была счастлива и огорчена одновременно, и прошептала: «Нам нельзя давать ее тебе в руки, но я думаю, что она заслуживает того, чтобы познакомиться с тобой. Пусть ваше знакомство и продлится лишь минуту».
— По моим щекам начали катиться слезы, и я не могла остановить их. Но мне не было грустно. Ты была такая красивая. Я погладила тебя по мягкой головке и сказала: «Я люблю тебя, Хоуп». Я никогда и никому не говорила этих слов до этого. Потому что никого не любила пока не увидела тебя. А потом я добавила: «Твои новые мама и папа будут хорошо заботиться о тебе. Ты вырастишь умной, милой, доброй и очень хорошенькой. Я рада, что первой познакомилась с тобой и никогда не забуду тебя». — Хоуп пристально смотрит мне в глаза и продолжает: — Я была права, ты стала именно такой.
— Вскоре вернулась медсестра. Я поцеловала тебя в лоб, и она унесла мою девочку. К новым маме и папе. Я не помню имен, но их фамилия была…
— Гроувс, — одновременно произносим мы. И у меня сжимается сердце от боли за себя и Хоуп.
Она кивает.
— Они жили далеко и не могли иметь своего малыша, поэтому забрали тебя. Мама сказала, что я слишком маленькая, чтобы воспитывать ребенка, поэтому я была рада, что ты будешь жить с ними. Они пообещали очень хорошо заботиться о тебе.
Хоуп задумчиво смотрит на меня, а потом с гордостью произносит:
— Ты была такой особенной. Когда я посмотрела на тебя, то сразу забыла обо всем плохом, чтобы было в моей жизни. Ты была моей надеждой.
— А ты когда-нибудь вспоминала меня? — Я задавалась этим вопросом всю жизнь. Представляла себе, что моя мама думает где-то обо мне так же, как и я о ней.
— Мама сказала, что ты теперь не моя и принадлежишь другой семье, поэтому я не могу говорить о тебе ни с кем. Она сказала мне забыть обо всем, но я никогда не переставала думать о тебе. Каждую ночь, перед тем как лечь спать, я молилась за тебя. А каждый год на твой день рождения пела «С днем рождения тебя».
— Сколько тебе было лет, когда я родилась?
— Семнадцать.
Я киваю. Она была молода и не могла позаботиться о ребенке. Не удивительно, что вмешалась ее мать и меня отдали на удочерение.
— А отец? Кто он?
Хоуп ничего не отвечает и пристально смотрит перед собой. Мне начинает казаться, что я не дождусь от нее ответа, но внезапно она произносит:
— Его звали Дэн. Я познакомилась с ним в школе. Он был моим парнем и называл меня хорошенькой.
— А где он сейчас? Ты знаешь? — Честно сказать, мне уже наплевать на это.
Она пожимает плечами.
— Не знаю. Ему пришлось уехать, когда я сказала, что беременна. Он был нужен своей маме. — В ее голосе нет грусти, скорее ностальгия. Как будто она вспоминает того, о ком не думала уже очень долго.
— А как ты узнала, Хоуп? Как ты узнала, что я твой ребенок? Ты видела меня всего лишь несколько минут, и это было двадцать два года назад.
Она крепко сжимает мою ладонь.
— Помнишь, что Шеймус сказал сегодня утром? О том, что дети запечатлеваются в душе? — Она пожимает плечами. — Я знала об этом с того момента, как ты постучалась ко мне в дверь и подарила ананас.
Я недоуменно смотрю на Хоуп.
— Но почему ничего не сказала мне?
—У тебя есть семья. Ты принадлежишь им. Я не знала, можно ли рассказывать. — Она и правда в это верит.
Я обнимаю ее.
— Можно. И они больше не моя семья.
Она отстраняется и удивленно смотрит на меня.
— Нет?
Я качаю головой.
— Они нет. Ты — да.
Хоуп дарит мне одну из своих редких улыбок, и впервые за двадцать два года я чувствую себя полноценным человеком. Поиск завершен. Эта часть моего исследования закончена. Я нашла свою маму. Или она нашла меня.
Читать дальше