Джэсмин Крейг: Ускользающая любовь

Она поехала домой. Все ее тело болело от усталости. Против воли Кейт надеялась, что там ее ждет какая-нибудь весточка от Блейка. Однако ничего не было.

Она запретила себе размышлять над вероятными причинами молчания Блейка и заказала телефонный разговор с Фиджи. Линия была перегружена, и ей пришлось ждать целый час, пока не поступил неожиданный ответ, что мистера Харрингтона в отеле нет. Она дала телефонистке, обслуживающей международные переговоры, все телефонные номера, какие пришли ей в голову: Сашиной секретарши, крупных отелей, даже личный телефон Джони, но Блейка не было нигде. Не оставил он и никакого сообщения о том, куда направляется и скоро ли вернется.

– Благодарю вас, – сказала Кейт телефонистке и медленно положила трубку.

Она поискала какую-нибудь интересную радиопрограмму. Окинула взглядом ряды старых книжных полок со своими детскими книжками. Не помогало. В голове роились всякие подозрения, и прогнать их не удавалось. Джони собиралась сегодня возвращаться с Фиджи. Может, Блейк решил лететь вместе с ней?

Она забралась в постель и натянула до подбородка одеяло, но все равно никак не могла отделаться от своих тревожных мыслей. Во сне все ее опасения и страхи вылезли из своих нор, и ей пришлось всю ночь смотреть ненавистный сон, рожденный подсознанием. Вновь и вновь она видела Блейка в страстных объятиях Джони, и они вместе опускались на тропический песок. В глазах Джони сверкала неистовая, жадная любовь. Лица Блейка Кейт не видела.

Ранним вечером Кейт вернулась от доктора Гершела, немного успокоенная его ясными и подробными объяснениями. Доктор заверил ее, что в течение ближайшей недели состояние отца будет постепенно улучшаться, хотя и медленно. И все-таки, несмотря на это, ей было нелегко войти в дом и беседовать с матерью, стараясь держаться как ни в чем не бывало.

Пройдя на задний двор, Кейт уселась на железный садовый стул, едва замечая холод металла, касающегося ее голых ног. Солнце еще ярко светило, но тепла в этот сентябрьский день уже не было. Она понаблюдала за юркой белкой, перескакивавшей с дерева на дерево; ее хвост сделался уже по-осеннему пушистым. Зима будет холодной, подумалось ей, и она закрыла глаза; интересно, где будут они с Блей-ком, пока белка будет пережидать суровую зиму в своем дупле? И тут она вскочила, пораженная, когда чья-то тень отгородила от нее лучи солнца.

– Блейк! – тихо воскликнула она, и у нее перехватило дыхание. – Чт-то ты тут делаешь?

– Я не позволю тебе так просто уйти от меня, – сумрачно заявил он. – Предупреждаю тебя, Кейт. Я использую все средства, какие мне придут в голову, чтобы тебя удержать!

На лице Б лейка залегли усталые морщины, губы были плотно сжаты. Ее испугал его тон.

– Уйти от тебя? – с недоумением повторила она. – Я не понимаю, что ты говоришь. Я приехала сюда лишь на пару дней, пока отец не выпишется из госпиталя.

Блейк резко вскинул голову.

– Твой отец в госпитале? Ты хочешь сказать, что он и вправду болен?

– Сейчас он вне опасности. – Голос Кейт звучал удивленно. – Но ведь я подробно написала тебе обо всем. И администраторше гостиницы тоже сказала. Блейк… Я все объяснила в своей записке. Мы с мамой думали, что папа при смерти. Очень испугались.

Он провел беспокойными пальцами по волосам, все. еще избегая взгляда Кейт.

– Администраторша сказала, что ты улетела домой по семейным делам. А в твоей записке сказано лишь то, что твоему отцу нездоровится и матери требуется твоя помощь.

– Что ж, жаль, что она не объяснила тебе все более подробно. Но если ты не знал, что мой отец в тяжелом состоянии, что ты тогда подумал о моем отъезде? И зачем ты приехал сюда?

Порывистым, нервным жестом Блейк засунул руки глубоко в карманы.

– Я решил, что ты ушла от меня, – кратко заявил он. – А слова о семейных неприятностях только вежливый предлог, придуманный для служащих отеля.

– Но моя записка…

– Твоя записка, Кейт, была ужасно бессвязной. К тому же я, вероятно, боялся худшего, поэтому что-то пытался прочесть между строк. – Он снова отвернулся, и Кейт с удивлением увидела, что его загорелые щеки слегка порозовели. – По-моему, я не могу мыслить ясно, если дело касается тебя. Как только у меня в голове появляется твой образ, весь здравый смысл куда-то улетучивается.