– Он тоже сказал… тогда: не оставляй его!
Горло у нее перехватило. Те страшные минуты вспомнились так ясно, как будто и времени совсем не прошло… Лиза увидела, что Юра опустил голову.
– Но что же теперь, Юрочка, что же? – тихо спросила она.
Он поднял глаза, и она увидела, что в них, сквозь страдание мучительной памяти, светится и новое чувство: чувство будущего…
День этот кончился совсем незаметно – просто скрылось за лесом солнце, сумерки сгустились вместе с речным туманом.
– Пойдем-ка в дом, – сказал Юра. – Надышалась свежим воздухом? А то простудишься еще.
Светильник, похожий на перламутровую раковину, волнами рассеивал свет. Серебрились Юрины виски, таинственные искорки вспыхивали в глубине его глаз…
Он обнял Лизу на пороге спальни, и вдруг, впервые за все это бесконечное время, она почувствовала, как учащается его дыхание, жаром наливаются руки. Его губы искали ее губ, щеки его пылали от желания.
– Но как же теперь, Лизонька? – прошептал он.
– Что – как же? – шепнула она.
– Наверное, ведь нельзя… Это плохо для него?
Лиза прижалась к нему, целуя его руки, скользящие по ее груди в последнем усилии сдержаться.
– Можно, Юра…
– Если осторожно, да? – тихо засмеялся он. – Я осторожно… – Это вырвалось у него уже едва различимо, сквозь неудержимо страстный поцелуй.
«Вряд ли ему это удастся – осторожно!» – промелькнуло в ее сознании, когда они уже лежали рядом.
Но он и правда был осторожен, хотя Лиза понять не могла, как сочетаются в нем осторожность и безудержность. Его прикосновения горячили ее, и он тоже вздрагивал, трепетал от каждого движения ее рук, губ…
– Еще, – просил он счастливым стоном. – Еще, милая, как я соскучился по тебе!..
Казалось, он жадно впитывает ее ласки, как иссохшаяся земля, и они даже нужнее ему, чем последние содрогания, – он готов был длить их бесконечно…
Юра давно не спал так глубоко и безмятежно. Лиза готова была смотреть на него бесконечно, но усталость одолевала ее, клонила голову к подушке, и, словно опускаясь на чьи-то огромные крылья, Лиза прильнула к Юриному плечу.
– Юра, а что сейчас с этим Звонницким? – наконец решилась она спросить.
Они сидели утром за завтраком, ветер шевелил кружевные шторы в маленькой гостиной.
– А что с ним – да ничего, – ответил Юра, и Лиза снова увидела стальные лезвия его глаз. – Подколзев сидит и не выйдет, за ним много всякого. Дума дала разрешение, исключительный случай! А Звонницкому что же? Пришел, принес заявление об уходе.
– И ты просто взял и подписал?
– А что я должен был делать? Он глаз не поднимал, а я смотреть на него не мог. Потом, уже выходя: извините, Юрий Владимирович… Сволочь! – Он помолчал, прищурившись. – Ты знаешь, я ведь даже понимаю – точнее, представляю, – как он впутался в это. Его-то лично я почти не знал, но круг, из которого он вышел, знал хорошо. Это люди, подверженные идее. Даже не какой-то конкретной, а идее как таковой. Системные люди и поэтому несвободные. Хотя очень квалифицированные – программисты, физики, инженеры, кого там только не было!
– Так ты поэтому с ними расстался? – догадалась Лиза. – И с этим Сашей Неделиным?
– С Сашей… С Сашей не поэтому… – Юра замолчал, словно всматривался куда-то.
– Юр, ты не говори об этом, если не хочешь. Мне Сережа вообще сказал однажды, чтобы я не заговаривала с тобой об этом Саше загадочном…
– Да ну, Лиз, ничего загадочного в нем нет. В том-то и дело… Он очень много мне дал, так много, как мало кто другой. Иногда мне казалось, что я вообще ничего не понимал о мире, пока не познакомился с ним. У него такая феноменальная способность видеть любое явление в целом – я подобного ни у кого больше не встречал.
– Ты… Ты жалеешь, что расстался с ним? – спросила Лиза.
– Нет, – твердо ответил Юра, но тут же добавил: – Вернее, тогда не жалел нисколько. Сережа мне сказал – давно, в детстве почти: он тебя ломает под себя. Так оно и было. Саша лучше меня знал, каким я должен быть, что должен делать, с кем дружить и с кем работать. Может, он и имел право судить – по интеллекту своему, по способности к предвидению. Но я-то такой, как я есть, я-то не могу быть другим! Он хотел, чтобы я и дальше тащил за собою всех этих людей – его круг. А я уже видел, что они не чувствуют реальности, что знания у них мертвые, с жизнью не связанные. Что я должен был с ними делать?
Он говорил со знакомой Лизе горячностью, и, внимательно слушая его, она успела порадоваться: вот и это вернулось.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу