Анна Богданова - Самый бешеный роман

Помню, уже начало смеркаться, когда мама в совершенном бессилии в последний раз перетащила хорошую бабушкину знакомую и поставила ее рядом с сумками около небольшого одноэтажного домика на берегу зеленоватого моря.

Влас всю дорогу рассказывал какие-то скучные и неинтересные истории, пытаясь развлечь меня, но от этого он казался мне еще зануднее, чем, наверное, был на самом деле. Мне тогда хотелось только одного – зайти в этот чудесный домик, утопающий в цветущих кустах шиповника, натянуть купальник и залезть в воду.

Жили мы вчетвером в одной комнате целый месяц, и все это время Влас был для меня, что заноза в пальце, – он ревновал меня ко всем мальчишкам, которые пытались за мной ухаживать, закатывал истерики, говоря, что раз мы сюда приехали вместе, то я ни с кем, кроме него, не должна дружить. Обычно подобные разговоры заканчивались дракой – я уходила вся в синяках, он – в царапинах. Ближе к вечеру он подлизывался ко мне, чтобы погулять по пляжу и наловить светлячков. Когда на улице становилось совсем темно, мы брали по банке и запихивали туда странных насекомых со светящимися брюшками, но я старалась не отходить далеко, собирая жучков рядом с домом. Я ждала, когда мама пойдет на свидание. И стоило ей только выпорхнуть из домика в своем лучшем платье, стоило мне только уловить знакомый запах любимых маминых духов, как я тотчас бросала банку в траву и отправлялась за ней следить. Влас хвостом тащился за мной, приговаривая:

– И зачем ты только за ней ходишь везде? Лучше бы набрали полные банки светлячков, а ночью они бы светились вместо настольной лампы…

– Иди, собирай, – шептала я, но он неотступно следовал за мной, боясь отстать.

– Ну вот ты мне объясни, зачем ты за ней ходишь? Бабушка говорит, что ты очень нехорошо делаешь, что следишь за мамой, – канючил он.

– Что еще говорит твоя бабушка?

– Говорит, что ты не даешь ей устраивать свою личную жизнь.

– Твоя бабушка недальновидная женщина! Разве можно устроить личную жизнь на курорте?

– А почему нет? Ведь мы с тобой уже устроили!

– Чего-чего? – возмущалась я.

– Ничего. Мы с тобой обязательно поженимся, – уверенно говорил он, но я его больше не слушала, потому что была поглощена слежкой.

Я заявляла о себе в самые неподходящие минуты. Мама и ее очередной поклонник, успев от души повеселиться в местном прибрежном ресторанчике, приходили на пляж и усаживались в самом глухом, безлюдном месте. И как только ухажер придвигался к ней ближе, как только клал ей руку на плечо и привлекал к себе, я бесшумно вылезала из-под лавки и неожиданно для них смущенно покашливала:

– Кхе-кхе…

Кавалер сначала пугался, потом мама обрушивалась на меня с упреками, а ухажер в темноте с негодованием начинал кричать:

– Ребенок у тебя какой-то ненормальный! Она что, слабоумная? Она не понимает, что так делать нельзя? И вообще, ей в это время нужно быть в постели!

– Не нужны мы ему, ма, – кротко и ничуть не смущаясь спекулировала я.

Тогда мать со злостью хватала меня за руку и отводила домой. За нами, словно тень, плелся Влас.

Мамаша укладывала меня в кровать, ложилась сама, делая вид, что тоже собирается спать, а когда минут двадцать спустя бесшумно вставала, я противным голосом говорила:

– Что-то не спится мне. Наверное, завтра будет шторм.

– Тьфу! – слышалось в темноте. Мама переодевалась, ложилась и уже по-настоящему засыпала. Я ликовала.

Лишь на пять вечеров, к великому счастью мамочки, я потеряла бдительность. Дело в том, что я познакомилась с двумя братьями – один был на два года младше меня, а другой – на год старше. Они приехали сюда откуда-то с Крайнего Севера на целых три месяца и рассказывали кучу интересных вещей, например про полярную ночь. Они каждое лето, оказывается, приезжают с родителями на юг отогреваться. Мы несколько вечеров подряд разводили на берегу костер, жарили ячменные колоски и хлеб на палочках. Влас каждый раз молчал, с северянами не разговаривал и только мне на ухо шептал одно и то же:

– Пошли отсюда. Чего ты с ними болтаешь, они ведь двоечники и второгодники, это сразу видно.

Влас был отличником и презирал всех, у кого в четверти была хоть одна тройка, но с этими второгодниками с Крайнего Севера мне почему-то было намного интереснее, чем с круглым отличником – таким правильным во всех отношениях и нудным.

– Ну, хочешь, пойдем за твоей мамой последим, – предлагал он – это был последний шанс увести меня от двоечников.