Джейн Мэй - Он, она и собака

А потом небеса просто разверзлись. Посыпался густой снег, довольно скоро заваливший весь город. За окном ничего нельзя было разглядеть, только бесконечный танец белых пушинок. Они то лениво опускались вниз, то рывком взлетали вверх и принимались кружиться в водовороте.

И как назло, это случилось именно в тот момент, когда меня вывели на прогулку. Мне совершенно не улыбалось тащиться на улицу в столь гнусную погоду, но выбора не было: лужа на ковре Джейн считалась страшным преступлением.

– Ну что, пойдем гулять, малыш? – раздался ласковый голос из прихожей.

Я сжался в комочек, надеясь, что Джейн меня не заметит. Но она поймала меня, силком натянула теплый свитер (он греет, но ужасно стесняет движения) и прицепила поводок.

Я уныло вышел на крыльцо.

– Видишь, какие красивые снежинки? – спросила Джейн с восхищением. – Нравится?

Как бы не так! Эта гадость лезла мне в уши, прилипала к ресницам, повисала на длинных бровях, маяча вверху, словно крохотные шапочки. У меня довольно быстро промокли лапы, а противный ветер задувал под хвост.

Короче, снег вновь показался мне отвратительным. Даже теперь, когда я превратился из бродяги в домашнего пса. Все, о чем я мечтал, – это по-быстренькому сделать свои дела и вернуться в теплую, уютную и сухую квартиру. К сожалению, Джейн потянула меня к Первой авеню.

– Мы пока не идем домой, – сказала она каким-то заискивающим голосом, заставив меня насторожиться. – Нам надо к доктору Гринбергу.

Никакой другой информации хозяйка мне не предоставила. Когда мы добрались до места, я сразу понял, к чему эта секретность. Дом этого «доктора Гринберга» насквозь пропах запахами животных. Хуже того, я услышал приглушенное гавканье собак в клетках. Некоторые даже не лаяли, а подвывали от ужаса. Это место напомнило мне приют для бродячих собак, но тут пахло не только одиночеством, но и ужасом.

Внезапно мне показалось, что стоять в снегу по самые уши куда приятнее и уютнее, нежели находиться у «доктора Гринберга».

Зачем Джейн привела меня в это кошмарное место? Не потому ли, что я порвал ее белье? Или намял бока ретриверу-подростку из соседнего подъезда? Или зарычал на старушку с матерчатой сумкой, от которой за версту несло кошками?

Я уперся четырьмя лапами в пол на пороге жуткого заведения, всем видом показывая, что не намерен двигаться дальше. Когда Джейн взяла меня на руки, меня стало трясти, да так сильно, что она едва меня не уронила.

Хозяйка что-то сказала тощей тетке за конторкой. Та обратила на меня внимание и попыталась усыпить мою бдительность отвратительным сюсюканьем, но я продолжал умирать от страха. Нас попросили подождать вместе с другими. Я и Джейн устроились на диване рядом с несколькими подавленными людьми и их питомцами. Кстати, питомцы выглядели не лучше меня, так что я попал в подходящую компанию.

Джейн почесала мне шею.

– Постарайся расслабиться, милый, – повторяла она, наивно полагая, что уговоры помогут.

На диване напротив сидел седовласый мужчина. На руках у него дремала такая же седая старая шавка. Не знаю, кто именно из этих двоих так вонюче пукал, но, судя по интенсивности вони, они могли это делать одновременно. Я сразу вспомнил свое первое жилище, выходящее окнами на тухлую помойку.

– Кажется, ваш песик здорово напуган, – заметил старик.

– Он волнуется, – ответила Джейн. – Это первый визит Майлса к ветеринару.

Седовласый улыбнулся мне и покивал.

– Успокойся, приятель. Доктор Гринберг тебе понравится.

«Черта с два», – подумал я в отчаянии.

– Прошу прощения… – вступила в разговор женщина с невероятно раскормленным карликовым пуделем.

И на ней, и на собаке были одинаковые ошейники со стразами. Более того, у пуделя на лапе был завязан бант, а морда, ей-богу, была окрашена в розовый!

Джейн и седовласый воззрились на хозяйку пуделя.

– Да?

– Просветите меня, что это за порода, – попросила женщина, кивая на меня.

Мне здорово не понравился ее взгляд. Кажется, в нем сквозило презрение.

– Это помесь чихуахуа и еще нескольких пород, – ответила Джейн без тени смущения за мою нечистую кровь.

– Я всегда считал, что дворняги – лучшие псы на свете, – встрял седовласый. – Мой Кейси – помесь бичона и лабрадора. Понимаю, трудно представить себе более странный союз, но именно такие корни нашел у нас ветеринар. Даже не знаю, как могла произойти подобная случка, учитывая разницу в росте!

Мне показалось, что обсуждать чужую половую жизнь не слишком красиво, но поскольку о Кейси говорил его собственный хозяин, я не стал возмущаться.