Джоан Коллинз - Лучшее эфирное время

Но Миранда Гамильтон никак не соответствовала привычному образу голливудской секс-бомбы. Ей должно было быть по крайней мере сорок, еще лучше – около сорока пяти. Пережившая три-четыре замужества и десятки любовных романов, мать троих-четверых детей, владелица многочисленных поместий, разбросанных по всему миру, обладательница драгоценностей миллиона на три-четыре долларов, не говоря уже о солидных банковских счетах в две-три сотни миллионов. Актриса, которой выпала бы такая блестящая роль, безусловно, должна была бы иметь много общего с Мирандой, чтобы зритель поверил ей, чтобы ненавидел и обожал ее – сочетание, которого добиться непросто. Она должна быть хищницей, но в то же время очень ранимой. В ней бушует огонь, а она должна излучать мягкую теплоту. Она повелевает всем и всеми, и в то же время любой мужчина должен ощущать себя ее единственным господином.

И вот неделю назад режиссерам, энергичному Эбби Арафату и его не менее динамичной партнерше Гертруде Гринблум, пришла идея попробовать на эту роль Хлою.

Хлоя привлекла внимание Эбби Арафата на коктейле в доме леди Крэнли на Итон Сквер. Только что вернувшись с гастролей по Скандинавии, Хлоя, не решившая еще для себя, стоит ли отправляться в Лос-Анджелес для очередного примирения с Джошем, задержалась на несколько дней в Лондоне, где жил еще один, не менее дорогой ее сердцу, человек.

Хлоя чувствовала, что надежды на примирение с Джошем очень мало. Она всегда была любящей, преданной женой, и в этом не было никаких сомнений. Но Джош, казалось, никогда не преодолеет неудержимой тяги к другим женщинам. С Хлоей он был вялым, безучастным, хныкал, если ее не было рядом, но стоило ей появиться – изводил своими придирками. Это был человек, который почти погубил свою карьеру, и все из-за своего вздорного характера. Студии грамзаписи вынуждены были расторгать с ним контракты, отменялись его гастрольные поездки. Часто случалось, что он целыми днями ходил мрачный, дулся на Хлою и, запираясь в своей роскошной студии, часами гонял записи своих пластинок, полностью отключаясь от внешнего мира. Так могло продолжаться неделями.

За день до своего отъезда, проходя мимо его ванной, она случайно увидела, как, склонившись над порножурналом, он занимается онанизмом. Ей стало дурно, но она не могла позволить себе сказать ему об увиденном. Если он возбуждался от картинки в дешевом журнале, то почему больше не мог заниматься любовью с ней? Прошли недели – нет, месяцы со дня их последней близости. Ей хотелось верить, что все изменится теперь, после их разлуки. Но это было явной ошибкой.

Хлоя вздохнула, возвращаясь от мечты к реальности. Табличка «Пристегните ремни» погасла, и Хлоя, прихватив свою дорожную сумку «Морабито» из бежевой крокодиловой кожи, прошла в кабинку туалета. Ее всегда удивляло: почему при таких грандиозных затратах на конструкцию туалетов в самолете, они не приспособлены даже для того, чтобы причесаться, не разбив себе локоть? Она осторожно стянула с себя юбку и кремовую шелковую блузку от Джанни Версаче и надела голубой велюровый дорожный костюм. Пробежав расческой по роскошным черным волосам, она сняла с лица грим, чтобы кожа могла дышать, обильно увлажнила ее кремом – полет определенно испортил цвет лица – и, закончив туалет, прошла на свое место.

Ее перевоплощение не осталось незамеченным для женской половины пассажиров, но Хлою это совсем не волновало. Она не была слишком щепетильна в отношении своей внешности, считая, что выглядит прекрасно и без грима, в простой одежде. И никогда не прибегала к замысловатым ухищрениям, которыми пользовались многие актрисы, скрывая от публики свое лицо.

Хлоя улыбнулась, вспомнив свою партнершу в телеспектакле, который они только что закончили на Би-би-си. Пандора Кинг, американская актриса, вот уже десять лет практически не исчезала с телеэкрана, постоянно мелькая в эпизодах бесконечных телесериалов и фильмов. Хотя зрители толком даже не знали ее имени, они всегда узнавали ее привлекательную лисью мордочку и роскошные каштановые волосы. Каждый день к шести утра Пандора являлась на съемку накрашенная и в одном из своих шикарных париков, которых у нее была целая коллекция. Она впархивала в студию в модной норковой шубке, коих в ее гардеробе было многоцветье, а затем исчезала в своей уборной часа на три. В ее косметическом наборе можно было найти любую мелочь из ассортимента аптек и парфюмерных магазинов – от накладных ногтей до вагинальных мазей. Только Господу Богу и ее гримеру было известно, чем она занималась в своей уборной, потому что, когда она в конце концов выплывала оттуда, выглядела несколько иначе, чем по приходе.