Оливия Голдсмит: Клуб Первых Жен

– Я позвоню ему сама, – предложила Бренда, почувствовав нерешительность Анни.

– Правда?

– Конечно. Разбудить это бревно в такую рань было бы просто удовольствием.

Бренда осуждала Аарона за то, что он оставил Анни, но Анни сама себе этого не позволяла. В глубине души она надеялась, что, может быть, несчастье с Синтией вновь сблизит их.

– Спасибо, Бренда. Увидимся завтра в половине десятого. Иди досыпай.

Она положила трубку и подошла к плите уменьшить огонь под чайником. Следующей надо бы позвонить Элиз, но она без всякого энтузиазма думала об этом звонке. А потом надо обзвонить всех остальных, чьи номера удастся обнаружить. Кроме того, необходимо упаковать вещи Сильви, не забыть зайти к ветеринару и взять транквилизаторы для кота. Надо будет выбрать одежду для выпускной церемонии и попросить Эрнесту собрать для нее сумку с необходимыми вещами. Потом надо подумать о похоронах. Придется обратить особое внимание на одежду. Ведь ее увидит Аарон. При этой мысли у нее вновь что-то встрепенулось в груди. Тщеславие, тщеславие. Как будто имеет какое-то значение, что на ней будет надето или как она будет выглядеть. Синтия умерла. Но все же… Она увидит Аарона. Возможно, поговорит с ним. Может быть, они вместе поплачут. О, Аарон, мне сейчас так нужно твое утешение. Но Аарон все еще злился на нее из-за Сильви, из-за того, что она ее отсылает в школу. И это несмотря на то, что сам он практически не видел девочку с тех нор, как ушел из семьи, не участвовал в ее воспитании, но тем не менее не хотел, чтобы ее отсылали в школу.

Анни взглянула на кухонный стол, аккуратно накрытый для завтрака. Она сю накрывала вечером, еще ничего не зная о гибели Синтии.

Анни вспомнила, что у нее в руках чайник. Она резко повернулась и грохнула чайник назад на плиту. С ожесточением открыв холодильник, она начала копаться в морозилке. Где-то там был фунт бразильского кофе французского помола, и она решила сварить себе чашечку – одно из немногих утешений для покинутой жены. В конце концов, сейчас она одна и никто не узнает о ее грехе.

Внезапно ее охватила волна такого одиночества, что ей пришлось схватиться за край холодильника, да так, что суставы пальцев побелели. Ей вспомнился тот день, когда она стояла на этом же месте и смотрела, как Аарон шел через кухню с чемоданами, чтобы оставить их у служебной двери.

– Эти два я возьму с собой и скажу портье, чтобы он забрал остальные, – проговорил он.

Анни молча кивнула.

– Некоторое время я поживу в отеле «Карлайл». А днем ты всегда можешь найти меня в офисе.

Она вновь кивнула, онемевшая и растерявшаяся от горя.

– Нам нужно просто немного отдохнуть друг от друга, о'кей?

– Отдых от тебя мне совсем не нужен, – сказала тогда Анни. Как только она произнесла эти слова, она сразу поняла, насколько жалко они прозвучали.

Он нежно посмотрел на нее. Вообще-то, Аарон был добрым человеком.

– Не надо так переживать, Анни. Все пройдет, – сказал он и ушел.

Сначала он говорил, что они расстаются на время, но это было ложью. Аарон, с которым она познакомилась в колледже, ее возлюбленный, ее любовь, хороший отец ее сыновьям, человек, которому она безгранично доверяла, оставил ее.

Анни стояла одна в своей сияющей, чистой, пустой кухне до тех пор, пока не пришла в себя. Она вновь подумала о докторе Розен, у которой лечилась в течение последних трех лет и которая так неожиданно отказалась от нее. Возможно, нужно ей позвонить, попросить ее помощи. Но доктор Розен обидела ее, назвав «зависимой личностью», «мученицей», и, хотя она частично была согласна с таким диагнозом, ей хотелось доказать, что доктор Розен не права. Анни присела и погладила Пэнгора.

– Хочешь есть, малыш? – спросила она, открывая банку Океанского праздника», любимой пищи своего кота. Она была рада любой деятельности, которая хоть немного отвлекала ее. Возможно, если она неплохо будет выглядеть, если придет на кладбище заранее, она сможет поговорить с Аароном. Развод был совсем недавно. Может быть, несмотря на их борьбу вокруг Сильви, он чувствует себя таким же несчастным, как она. Впрочем, он не выглядел таковым, когда заходил к ней два дня назад поговорить о дальнейших планах сына. Но весть о Синтии потрясет его. Может быть, наконец, они смогут обо всем поговорить. Он посмотрит на Анни и вспомнит, что когда-то им было так хорошо вместе. Возможно, похороны напомнят ему о том прошлом, которое стоит спасать, стоит лелеять. Может быть.

Анни была из тех женщин, которые верили в пользу активных действий, и в некоторой степени это им помогало. Она была здорова, привлекательна, ей удалось удачно выйти замуж, выносить и вырастить троих детей, сохранить своих друзей, сделать много благотворительных дел, пережить развод, создать удобную и элегантную обстановку в своем ухоженном доме на самой фешенебельной и, возможно, самой красивой площади в Верхнем Восточном Манхэттене. Она все еще могла кружить головы мужчинам, хотя знала, что им, скорее всего, нравится ее утонченность. Но она осталась одна, муж ушел от нее. Вся беда была в том, что Анни, как и Синтия, была всего лишь первой женой.