Кэтлин Кейн - Возвращение Тэвиса Дина

— Не важно. Теперь это не имеет значения, Трэвис.

— Ты права. — Он подошел к ней ближе и остановился у нее за спиной. — Значение имеет только то, что я вернулся, что я здесь. И я остаюсь.

— Нет, — ответила Кэти, оборачиваясь, чтобы видеть его лицо, и он заметил решительный блеск в ее зеленых глазах, и блеск этот был предупреждением. — Имеет значение то, что я похоронила тебя и переехала сюда.

— Но я не умер, — напомнил ей Трэвис, снова вспомнив о своем могильном камне.

— Для меня умер.

— Хочу спросить из чистого любопытства, — проговорил Трэвис напряженным тоном, — от чего я умер?

— Это был несчастный случай, — ответила ему Кэти самым нежным голосом, столь несовместимым с яростным блеском в глазах. — Произошло ужасное несчастье на лесопилке возле Сан-Франциско. Кстати, ты ужасно страдал.

— На лесопилке? — Трэвис вздрогнул, потому что его живое воображение немедленно заработало, нарисовав ему дюжину страшных картин. Прищурив глаза, он с минуту смотрел на нее. — А сколько времени ты ждала меня, прежде чем решила убить?

Улыбка сползла с ее лица, как соскальзывают капли дождя с оперения утки.

— Три месяца, — ответила она резко. — Сначала я говорила всем, что ты задерживаешься. Потом — что ты делаешь все возможное, чтобы поскорее попасть домой…

Ее голос слегка дрогнул, и Трэвис ощутил острую боль в сердце.

— Но когда прошло три месяца, а от тебя все не было ни одной весточки, я сделала выбор.

— Я написал бы, если бы мог.

— Я сказала тебе, что мне это неинтересно.

И Кэти повернула к дому. Она шла быстрым широким шагом, и подол ее платья приподнимался при каждом движении.

Трэвис отставал от нее всего на шаг или на два.

— Эй! — окликнул он ее. — Ты оставишь мальчонку одного в амбаре?

Кэти резко остановилась и бросила на него взгляд через плечо. Этот взгляд совершенно ясно сказал ему, что ни ее дела, ни воспитание сына его не касаются. Но все-таки она ему ответила:

— Мальчонку зовут Джейк. И он там не один. С ним Генри Уинтерс.

— Генри?

Взгляд Трэвиса метнулся к амбару, словно он мог увидеть сквозь стену своего старого друга.

— Да. Сейчас он работает у меня.

— Это хорошо, Кэти, — сказал Трэвис.

Ее рыжие четко очерченные брови поднялись:

— Для меня большое облегчение, что ты одобряешь мои поступки.

— О, ради Бога…

Она снова двинулась к дому, и Трэвис поспешил за ней. «Этой чертовой бабе придется меня выслушать, хочет она того или нет».

— Когда ты не вернулся домой, — сказала она, и ветер легко донес до него ее слова, — и я поняла, что ношу Джейка, мне надо было что-то предпринимать.

«Подумать только, через что она прошла совсем одна, как она страдала… что она передумала обо мне». От всех этих мыслей в нем поднялась горячая волна стыда.

— Господи, Кэти, мне очень жаль.

Трэвису было так больно, что она и вообразить этого не могла. Но, черт возьми, он ведь раскаялся и заплатил за это. Или нет?

На террасе Кэти остановилась и тщательно вытерла ноги о протертый до прозрачности коврик, потом открыла дверь и вошла в дом.

— Я сказала всем, что мы тайно поженились до того, как ты уехал.

— И тебе поверили?

Она метнула на него гневный взгляд и направилась через большую комнату в кухню.

— У них не было оснований не верить. Всем было известно, что мы помолвлены.

Трэвис старался не отстать от нее, почти не замечая обстановки маленького домика, в котором вырос и который всю жизнь считал своим. Но потом, внимательно оглядевшись, заметил, что, как и снаружи, здесь многое обветшало. Было заметно, что дом знавал лучшие дни.

Сняв свой передник с деревянного колышка, прибитого на кухонной стене, Кэти надела его и завязала его ленты бантом на тонкой талии.

Господи! Она была до того хороша, что он готов был ее съесть.

Одарив Трэвиса еще одним кратким взглядом, она направилась к плите, взяла кофейник и отнесла его к раковине. Солнце бросало косые лучи в окно, золотя ее рыжие волосы, высекая из них искры и окрашивая их в цвет жаркого огня, пылающего в камине в холодную ночь. Она выплеснула в раковину холодный кофе, налила в кофейник свежую колодезную воду и продолжала говорить, повысив голос, чтобы его не заглушал шум льющейся воды.

— До того как ты «умер», весь город был возбужден известием о том, что у меня будет ребенок. — Она коротко и безрадостно рассмеялась. — Все говорили о том, как ты обрадуешься, узнав, что станешь отцом.

И снова внутри у Трэвиса все сжалось от боли и раскаяния.