Все шумно двинулись к выходу, работники группы быстро упаковали оборудование, расставив коробки и софиты по углам зала.
Блэки протянул Катерин маленький фонарик.
– Черт-те что, – сказал он. – Слушай, мне очень жаль, но пришлось отправить твою костюмершу домой. Жаловалась, что живот болит, но, мне кажется, наслушалась про привидения. Я пошлю одну из местных девушек помочь тебе раздеться.
– Не надо, не беспокойся, – отказалась Китти, всегда предпочитавшая раздеваться сама, без любопытных взглядов посторонних. – Я управлюсь, если ты поможешь мне расшнуровать корсет.
Китти и Блэки устало поднялись по каменной винтовой лестнице в ее гримерную, освещая себе путь фонариком. Раздался еще один удар грома, и Катерин невольно остановилась. Кажется ей или действительно она заметила человека в черном, прячущегося в тени, хотя вся массовка уже ушла? Она тряхнула головой. Наверняка померещилось. Слишком утомилась и плохо соображает.
– Где же Фабрицио? – спросил Блэки, расшнуровывая корсет.
– Странно, он все время был рядом; я видела его всего несколько минут назад.
– Он не должен выпускать тебя из виду, – сказал Блэки.
– В туалет, наверное, пошел, – предположила Катерин.
Блэки в неясном мигающем свете свечи снял с Катерин шляпу, птиц и жемчуг и принялся проводить наконечником бутылочки с ацетоном вокруг ее парика, но в этот момент сверкнула особо яркая молния и раздался оглушительный раскат грома.
– Какой-то кошмар. – Катерин попыталась рассмеяться, но в этот момент снизу послышался крик.
– Эй, Блэки, ты идешь? Последний катер отходит.
– Ты уверена, что справишься одна? – спросил Блэки.
– Конечно, не волнуйся, Фабрицио будет ждать меня в гондоле. Иди, а то опоздаешь на катер, Блэки. Мне тоже хочется отсюда поскорее выбраться, так что я все это сниму в гостинице.
– Давай, Блэки, – раздраженно позвал Франко. – Мы все тебя ждем.
– Пошли. – Блэки собрал свои сумки, и они вместе вышли из комнаты. – Ты держи фонарик, Китти.
Он спустился по ступенькам, а она побежала в холл. Катерин показалось, что она услышала окликающий ее голос Жан-Клода. Она остановилась и прислушалась, но кругом было тихо. Катерин чувствовала удивительную легкость в голове, ей казалось, что она плывет по воздуху. Снова она услышала зовущий ее голос, но его заглушили страшные раскаты грома. Она пробежала через мраморный бальный зал, но тут ее почему-то потянуло в столовую, к портрету графини. Она поборола это желание и поспешила к выходу, придерживая свою тяжелую юбку. Затем услышала за собой шаги и снова голос Жан-Клода. Распахнув дверь черного хода, она выбежала на маленькую, мощенную булыжником площадь, освещенную единственным мигающим уличным фонарем. Где же Фабрицио и его гондола?
Черная вода канала вспыхивала в отсветах молний, но Катерин не видела ни гондолы, ни гондольера в знакомой желтой соломенной шляпе. Остановилась, не зная, что делать и куда идти. Затем площадь снова осветила молния, и на этот раз она четко услышала свое имя. Оглянувшись, она увидела, что из окна первого этажа на нее кто-то смотрит. То был человек в черной маске, и, перекрывая шум грозы, ненавистный голос позвал:
– Китти, Китти, cherie, это же я, твой муж. Дорогая, мне надо тебя видеть, поговорить, позволь мне поговорить с тобой.
Подхлестываемая страхом, она рванулась в ближайший переулок. Он оказался очень узким, тонкая материя юбки цеплялась за грубые стены, и, пытаясь отцепить ее, она выронила фонарик. Искать его не было времени. Она должна бежать. Булыжник – скользкий от дождя. Она мчалась сквозь путаницу петляющих переулков, надеясь, что сверкнет молния и она будет знать, куда бежит. Остановилась на секунду, чтобы перевести дыхание, но тут вдали услышала звук, которого страшилась. Топот ног. Ног Жан-Клода и его умоляющий голос.
– Если ты спасаешь человеку жизнь, он принадлежит тебе, Китти. Я спас твою, cherie, теперь ты принадлежишь мне.
Он не спасал ей жизнь. Что он хочет этим сказать? Он что, совсем рехнулся? В таком смятенном состоянии Катерин не могла четко соображать. Она поскользнулась, упала, поднялась на ноги и снова побежала. Она понятия не имела, куда бежит. Знала только, что ей надо убраться подальше от Жан-Клода. Он стал ее врагом. Одна мысль о том, что он может приблизиться к ней, изнасиловать ее,придала ей энергии.
Вдалеке часы на соборе пробили четыре раза. В четыре утра вся Венеция крепко спала, и Катерин понимала, что ее крики о помощи никого не разбудят. Даже если кто и проснется, Жан-Клод с присущей ему убедительностью заверит этого человека, что они лишь поссорившиеся муж с женой.
Читать дальше