Мария Гарзийо - Венецианские каникулы (СИ)

— Прости. Я должен был тебя предупредить.

Что-то в этой фразе щипает меня за ухо. Не смысл. Язык, на котором она произнесена. И голос. Я подскакиваю на простыне. Не может быть! Вот этого точно не может быть! Я спрыгиваю с кровати и распахиваю шторы. Комнату заливают золотистые струи заката. Передо мной, пристыжено сгорбившись, сидит Артур.

— Ты, ты…,- я захлебываюсь негодованием.

Будучи не в состоянии выразить свое возмущение словами, я набрасываюсь на негодяя с кулаками. До того, как ему удается поймать мои запястья, я изловчаюсь-таки отвесить ему пару-тройку весомых оплеух.

— Так я и знал, – бормочет Артур, уворачиваясь, – Добрые дела наказуемы.

— Добрые? Да, я тебе за такие шутки сейчас голову оторву! Или лучше непосредственно орудие преступления! – бушую я.

Я всегда воспринимала Артура исключительно как друга, товарища и брата. Свершившееся соитие для меня равнозначно инцесту.

— Ты успокоишься или нет? Дай я толком все объясню! – требует мошенник.

— Что тут объяснять? Я думала ты мне друг, а ты…

А он оказался таким же одноклеточным, как и все предыдущие его братья по племени. Крушение этой последней хиленькой иллюзии добивает меня тяжелым молотком. Раздробленное туловище расползается по простыне, обливаясь слезами. Артур делает неумелую попытку утихомирить слезный фонтан.

— Ну, прости, ну, я не должен был.… Надо было тебе сразу признаться. Я так и собирался. Сюрприз сделать. А ты разделась и…

— Все одинаковые, – вставляю я между двумя всхлипами, – Зачем вам голову Бог нацепил вообще непонятно. Для красоты разве что… и то сомнительно.

Последнее мое замечание поднимает Артура со стадии покаяния на ступень обиды.

— За одинаковых спасибо тебе большое! – петушится он, отодвинувшись, – Я ради тебя все бросил. Приехал сюда выручать заблудшую душу. Чего мне стоило тебя найти! Чудом попал на эту вечеринку. А мадам нос воротит. Зазналась. С официантами не общается. Налопалась черной икры и сбежала. Знаешь, во сколько мне обошлось это свидание? Лучше тебе этого не знать. Я квартиру продал, чтобы тебя из этого борделя вытащить. А ты мне плюешь в лицо.

— Ишь благородный рыцарь нашелся! Конечно, за такие деньги и не использовать покупку по назначению! И как окупилось вложение-то? Или господин еще чего пожелает? Каких-нибудь дополнительных услуг? Так сказать бонус от фирмы?

— Таня, мне вот тут в голову пришло. А может зря я это все, а? Может, тебя и спасать-то не надо было? Прижилась, вошла во вкус? Ты так разделась профессионально. И макияж…

Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и со всех оставшихся сил впечатываю свою ладонь в гладкую щеку мерзавца. Не дожидаясь ответной словесной пощечины, натягиваю на себя платье, продеваю ноги в туфли и вылетаю из квартиры. В самых глубинах противоречивой души засела крохотная надежда на то, что Артур выбежит сейчас за мной следом, бросится на колени, будет умолять простить. Я даже несколько раз оборачиваюсь. Но погони за мной нет. Узкая улица пустует. «Погорячилась» трезво замечает разум, «Парень тебя, можно сказать, из лап злодеев вырвал. Много ли в наше время таких героев осталось? Вот именно, редкие единицы. А ты его вместо того, чтобы отблагодарить, по щекам хлещешь». «Отблагодарить-то, я отблагодарила. И не герой он, а подлый предатель. Самую болезненную струнку дернул. Не зря считается, что никто не может так сильно ранить, как близкий человек» хнычет душа. Одолеваемая противоречивыми чувствами, я добираюсь до своей берлоги. Меня встречают початая бутылка виски и одинокий стакан. Душа по привычке требует заполировать неприятную зарубину. Разум кряхтит маминым голосом: «Так недолго и спиться». Я глотаю горькую отраву, рисуя в воображении невеселую картину: я в ободранном пальто и морщинах собираю бутылки по подворотням. «Так тебе и надо», презрительно бросает, проходя мимо, Артур. Молодой, красивый и недоступный. «Так мне и надо» вслух повторяю я. Слезы напирают, почувствовав слабину. Я смываю ими оставшуюся косметику и, щедро смочив подушку, отхожу в мир тревожных неглубоких снов.

Вытряхивает меня из теплой колыбели настойчивый звонок в дверь. Очередной Пятачок с утра пораньше в гости пожаловал. Или, отбросив эвфемизмы, просто свинья. На пороге мою сонную физию с отпечатком подушки на правой щеке безразлично созерцает незнакомый итальянец среднестатистической внешности.

— Ваш багаж и документы.

— Grazie, – мямлю я в ответ.