Мария Гарзийо - Венецианские каникулы (СИ)

На кухне появляется новое действующее лицо – тощая рыжеволосая девица отдаленно напоминающая суриката.

— Ну как страна чудес? – нетрезво хихикает Люба, удобно устроив свой монументальный бюст на столе.

— Перестань глумиться, дай лучше чего покрепче рот прополоскать. Фу, блин, вырвет сейчас.

Сурикат хватает со стола мой недопитый бокал и одним глотком опрокидывает в рот остатки алкоголя.

— Что вонючка попался? – с сочувствием поглядывает на товарку обладательница весомых достоинств.

— Да, урод какой-то, – отправив вслед за виски стакан воды из под крана и побулькав ею на манер полоскания, отзывается Алиса, – Его, видите ли, возбуждает, когда ему облизывают пальцы ног.

— Ну, это еще не самое страшное, – со знанием дела заявляет Люба.

— Ага, не самое. Ты бы нюхнула эти ноги. Ой, мамочки, даже аппетит весь отбил. А ты новенькая, да? – с опозданием замечает меня сурикат.

— Ага, – отвечает за меня Люба, – Ей танкист понравился.

— Да, он вообще нормальный, – не смотря на объявленное отсутствие аппетита Алиса накладывает себе весомую порцию остывшего ризотто, – Потом на таких насмотришься, что этот принцем на белом коне покажется.

— Ага, прынцем, – круглые булки Любиных грудей покачиваются на поверхности стола в печальном вздохе, – Ой, бабаньки, вот чё мы вообще с вами тут делаем, а? Сидели бы сейчас у себя дома с каким-нибудь Петей или Ваней, детишек нянчили.

— Выродились все Пети и Вани. Вот и разбросало нас по всему миру в поисках женского счастья. Ты откуда, новенькая?

— Меня Таня зовут.

Я вкратце пересказываю Алисе историю своего порабощения.

— А тут что все девочки русские? – любопытствую я, – В смысле из бывшего Союза?

— Ага. Большинство, – кивает с набитым ртом Алиса-Сурикат, – Я из Белоруссии. Любаша с Украины. Две девчонки из России. Одна из Литвы. Из Молдавии несколько.

— А Вероника? – вспоминаю я приютившую меня красавицу брюнетку.

По лицам девушке пробегает тень то ли брезгливости, то ли зависти.

— Вероника не из наших. Она – содержанка, – отвечает после затянувшейся паузы Алиса.

— Честная куртизанка, – хмыкает Люба.

Выходит, что у проституток существует ярко выраженная иерархия. На самой низкой ступени располагается так называемая «массовка», состоящая из не слишком красивых или слишком строптивых. На шаг выше путаны средней руки вроде Любы и Алисы. А последнее золотое звено этой цепочки представляют счастливицы, которым удалось отхватить себе состоятельного покровителя. В общем-то, структура не особо отличается от любого рабочего учреждения. Разномастная троица: клерк, менеджер, президент. В парижской мебельной конторке я занимала первую непристижную ячейку. Здесь меня сразу поставили на вторую. Вероника была права – я пошла на повышение. Только радости почему-то по этому поводу не испытываю.

— Опять пьянствуете! – нарушает ознакомительный курс в искусство торговли собственным телом мадам, – Русские алкоголички!

— Стресс снимаем, – поясняет Люба, не изменив своей вальяжной позы.

— Ты бы лучше лишние килограммы сняла. Разъелась, ни один корсет не сходится уже.

— Не брюзжи. Клиентам нравится.

— Это до поры до времени. Сходи лучше Инессу отвяжи. Ей сегодня любитель бондажа достался. Японец какой-то. Ушел, а развязать не удосужился.

— Ну, япона мать! – с угрозой хрипит Люба и, нехотя поднявшись со стула, отправляется на выручку коллеге.

— Ну как все прошло? – обращается мадам ко мне.

— Нормально, – пожимаю плечами я.

— Клиент какой-то взъерошенный ушел. Ты что-то не так сделала?

Расцеловала на радостях. Вот ведь стыдобуха.

— Да нет, все как вы сказали.

— Ладно, иди, переодевайся. Я тебя провожу.

— Я разве с девочками не останусь?

Меня пугает вариант возвращения в одиночную камеру пропитанную страхом неизвестности.

— Нет. Пока не решили, куда тебя определить. Посмотрим, как себя проявишь.

То есть о повышении я размечталась рано. Вполне возможно, что моим рабочим местом сделаются застенки дворца Дожей. Алиса провожает меня переливающимся сочувствием взглядом.

Мадам передает меня из рук в руки молчаливому стражу, который транспортирует невольницу на очередную штаб-квартиру. На сей раз путаный маршрут не ограничивается вереницей улиц-близнецов, большую часть его мы преодолеваем на моторной лодке. Моим очередным пристанищем становится дышащая сыростью и плесенью каморка с зарешеченными окнами. Я, брезгливо поежившись, заползаю в чужую холодную постель, и слегка всплакнув, отхожу ко сну. Мне снится мужчина в черной маске. Он ласкает меня, нежно гладит волосы. Потом внезапно отворачивается, кричит «фокус-покус» и, обернувшись, обнажает лицо. На месте черного папье-маше обнаруживается необузданная физиономия Джима Керри, актера, которого я ненавижу больше чем пенку на молоке. Я ору страшный голосом и просыпаюсь. В следующем эпизоде сериала «Черная маска» многообещающее начало повторяется. Но на сей раз выясняется, что со мной собирается заняться любовью филин Марко, потерявший где-то в дороге глаз и половину щеки. «Следующий» отрицательно мотаю головой я. Пересмотрев все имеющиеся в ассортименте головы включая Чебурашку и Крокодила Гену, я прихожу к выводу, что сама по себе маска мне милей всего. В продолжении этой трагикомедии с эротическим подтекстом факт соития хоть и как-то невнятно, но все же имеет место. Отдышавшись, обрадованная положительным исходом дела, я прикладываюсь губами к плечу замаскированного. Тот заходится дрожью и на моих ошарашенных глазах видоизменяется в Артура. «Ха, ха, ха», заливается молодецким гоготом сей индивидуум, «Ха, ха, здорово я тебя разыграл!» Этот неестественный смех режет на куски мои барабанные перепонки. Я содрогаюсь, очередной раз проснувшись. Остаток ночи я провожу в мыслях о мужчине в маске. Этот загадочный персонаж вызывает во мне термоядерную смесь любопытства, волнения, жалости, злости и желания. Надо заметить, что ни одному представителю противоположного пола за все 27 лет еще не удалось настолько меня впечатлить. Не смотря на язвительные замечания работниц секс индустрии, во мне почему-то теплится стойкое желание повторить эту эксцентричную встречу. «Повторения не будет» пинает его ногой разум, «Ты – отработанный материал. Тебе же сказали, что этот деятель два раза в одну реку не входит». Ну, да, мир большой, рек много. В укромном уголке моего существа пухнет маленькая глупая обида. «Зато тебя с нетерпением ждут узкоглазый почитатель бондажа, гордый обладатель вонючих ступней и еще целая армия всяких разнообразных секс-калек» безжалостно «подбадривает» разум.