Роберта Лэтоу - Её единственная страсть

Всякий раз, когда Бен видел Дендре обнаженной, он вспоминал полотна Гидеона. Бен хотел женщину, изображенную на тех картинах, еще до того, как познакомился с ней и стал ее любовником. И теперь хотел ее все так же сильно. Страсть его разжигало не только тело Дендре, но и ее покорность. Во время секса он проникал в самую душу Дендре и поражался, как мало людей могут понять эту женщину. Казалось, большинство из них не видели в ней ничего, кроме интересного, но некрасивого лица. Бен был одним из немногих, способных понять привязанность Гидеона к ней, понять, почему картины, где изображена Дендре, так эротичны и ярки. Почему люди толпились в музеях перед этими полотнами, названными все как одно «Женщина».

Всем своим существом Дендре принадлежала мужу, и любви между ней и Беном не было. Но секс был. Их отношения радовали Дендре. Первым ее мужчиной был Гидеон, вторым Бен, он, как и муж, мог заставить ее забыть обо всем на свете, почувствовать себя королевой Эротикой, женщиной для всех мужчин. С Беном, как и с Гидеоном, она полностью погружалась в секс, переживая экстазы, не сравнимые ни с чем в жизни. Отдаваясь, она позволяла себе приходить в неистовство, жить полной жизнью.

Поначалу Дендре было трудно принять собственную неверность. Вот почему их роман с Беном прерывался… и возобновлялся. Она прислушалась к шуму толпы, к струнному квартету, игравшему Вивальди, потом обратила внимание на стол, за которым царил Гидеон. Видела, как муж наклонился к Эдер и что-то прошептал ей на ухо. Та соблазнительно улыбнулась, встала и направилась к выходу, Гидеон следовал за ней по пятам. Дендре взяла Бена за руку и, крепко сжав ее, смотрела, как они уходят.

От музея Гуггенхайма было рукой подать до дома на Пятой авеню, где находилась просторная квартира Эдер с окнами на Центральный парк. Лифт открывался прямо в ее холл. Эдер открыла большие японские двери шестнадцатого века – тигры на них были изображены так искусно, что, казалось, готовы прыгнуть. В большой гостиной стояла темнота, оттуда был виден ночной Нью-Йорк, луна и звезды походили на театральный задник. Держась за руки, Гидеон и Эдер отвернулись от этого зрелища и пошли в спальню.

Голую Эдер Гидеон находил еще более привлекательной, чем одетую. Не только из-за красивого, почти совершенного тела: полных, округлых грудей, сосков сливового цвета, весьма соблазнительных, тонкой талии, чуть полноватых бедер, изгиба спины и высокого зада. Она обладала какой-то утонченной сексуальностью. Волосы внизу интриговали Гидеона, возбуждали желание исследовать эту самую интимную часть Эдер.

Длинные, тонкие руки, совершенные бедра, стройные ноги, узкие ступни…

Раздевшись сам, Гидеон поднял женщину на руки, понес к кровати и уложил на бок. Она не потянулась к нему, не поцеловала. Эдер никогда не ласкала Гидеона.

Позволяла себя ласкать. Ждала, что он пробудит ее страсть. Гидеон стал целовать ее груди, соски, покусывать и ласкать их, провел пальцами по щели между ног, нежно коснувшись мягких, скрытых губ. Эдер застонала. Гидеон перевернул ее на живот и поставил на колени; положил ей подушку под голову. Несколько секунд наблюдал, как она приготавливается: Эдер оперлась на предплечья и раздвинула ноги пошире. Он поднялся и медленно взял ее сзади. Глубоко вошел в нее и, держа за талию, стал совершать долгие, легкие движения. Она прижалась к нему задом, требуя продолжать. Тело ее напряглось, сердце часто забилось. В миг экстаза она вскрикнула, не отпуская его, и Гидеон приник к ней, обезумев от страсти. Извергнув семя, он в прямом смысле слился с Эдер. Они принадлежали друг другу, были одержимы друг другом. Да, эта женщина могла доводить Гидеона до одержимости. Он отдавал ей себя в самой первобытной неистовой, волнующей форме, а она принимала его всем своим роскошным телом. Удержать семя, вкус мужчины, быть заполненной им было для Эдер самым естественным проявлением, самой возвышенной из страстей.

Любовники вернулись в музей через полчаса. Люди общались, смотрели картины. Столы были убраны, но не было признаков, что вечер заканчивается.

Дендре, искавшая мужа, увидела Орландо с их тремя дочерьми. Девушки выросли красавицами, какой она никогда не была, – у детей были осанка и обаяние отца, даже чуточку его надменности. «Девочки преуспеют в этом мире, который так обожают, покажут себя так, как мне не удавалось», – грустно подумала она.

Наконец Дендре увидела, что Гидеон вернулся. Он стоял в небольшой компании, обняв Эдер и лаская ее обнаженное плечо.