Ольга Мариуц - Любовь по объявлению

Тем не менее, понимая, что не стоит его злить, она постаралась взять себя в руки и села, делая попытки натянуть короткую юбку на колени. И посмотрела на него затравленно.

Он улыбнулся. У него красивые ровные зубы. Слева — аккуратная, едва заметная пломба. Он следит за своей внешностью.

— Не хочешь помыться? — предложил он, садясь на край кровати. — Я приготовил ужин. Я не сказал тебе — я отлично готовлю. Та бурда, которую нам подали в ресторане, в сравнение не идет… Ты любишь рыбу? Я обожаю. Особенно осетрину в белом вине. Вообще морепродукты — моя слабость. Я приготовил еще омаров, креветки… Думаю, тебе понравится. Ну же?

Он протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Делать было нечего. Ксения, помедлив, взялась за нее и поразилась, что она такая теплая. Хотя что она ожидала почувствовать — замогильный холод?

— Я приготовил тебе ванну, — сказал он ей в спину, когда она, покачиваясь, пошла впереди него к открытой двери. — Ты немного не в порядке.

Дверь в гостиную была открыта, и Ксения краем глаза заметила, что он немало потрудился. Комната была погружена в полумрак, только свечи в высоких подсвечниках мерцали праздничными звездочками на обоих концах длинного стола. Стол был покрыт роскошной скатертью с кистями до пола и уставлен столовыми приборами и высокими хрустальными фужерами. В другой раз эта комната показалась бы ей убранной нарядно и романтично, но сейчас помпезность выглядела зловеще. Ксения убыстрила шаги и постаралась побыстрее миновать гостиную. Из раскрытых дверей пахнуло можжевельником и еще чем-то, кажется, он окурил помещение благовонными палочками.

Он проводил ее в ванную комнату и даже позволил закрыть за собой дверь. Впрочем, замок был слишком хлипкий, чтобы она могла возлагать на него какие-то надежды.

Оставшись одна, Ксения огляделась. Стены, потолок и даже пол были выложены зеркальной плиткой, голубая ванна уже была заполнена водой. Он даже вспенил для нее средство для купания, и пена лежала на поверхности воды белоснежной рыхлой шапкой. На полке стояли масса всяческих шампуней и кремов, лежали щетки, расчески и небольшой фен, а на вешалке висела шикарная махровая простыня и несколько мягчайших, даже на вид, полотенец.

Ксения подняла голову и уставилась в зеркальную стену напротив. На нее не отрываясь испуганно смотрело измученное существо — грязное, взлохмаченное, с расплывшимися по лицу разводами — смесью косметики и слез. Опухшие веки прикрывали узкие щелочки, именуемые глазами.

Ей нестерпимо захотелось вымыться, и она лихорадочно стала сбрасывать с себя одежду. Но когда оказалась полностью обнаженной, стало еще хуже. Куда бы она ни посмотрела, слева, справа, сверху и даже под ногами — всюду было одно: голое дрожащее тело, беззащитное и жалкое… Ксения, зажав руками рот, чтобы не было слышно, как она заскулила от невозможности что-то изменить, ступила в ванну.

Вода была теплой и нежной, пена, попавшая ей на губы, сладкой… И это было единственное за последние несколько часов, что хоть немного успокоило ее. Она вытянулась в полный рост, положила голову на подголовник и закрыла глаза. Она знала, что не может находиться здесь долго и надо хотя бы поплескаться, чтобы он не заподозрил неладное. Но вода ласково убаюкивала, и ей не хотелось делать ни одного движения… Она — устала.

— Ты скоро? — через некоторое время спросил он из-за двери, и Ксения в ответ шумно взмутила ладонью воду.

Он отошел.

К сожалению, это не может продолжаться бесконечно. Если она не откликнется и не откроет второй (третий, четвертый) раз — он, сорвав замок, просто вытащит ее отсюда за шкирку.

Ксения открыла глаза, улыбнулась своему отражению, которое ответило ей точно такой же загадочной улыбкой, и ушла под воду…

Это было тяжело. Она даже не представляла себе, насколько это может быть тяжело и больно. Она открывала рот, чтобы сладкая пенистая вода свободнее входила в нее, но инстинкт самосохранения был на страже и заставлял ее выплевывать воду и сжимал горло. А она уговаривала этот настырный инстинкт не беспокоиться — ведь все равно он ничего не сохранит, потому что через час от него уже ничего зависеть не будет. Так лучше уж так…

Он постучал в дверь, и Ксения испугалась, что не успеет. Одним шумом воды было уже не обойтись, и она, сдерживая прерывистое дыхание, заставила себя откликнуться:

— Сейчас иду.

И ушла на дно ванны, загадав, что если не удержится там и на этот раз, то Бога на свете — нет!