Энджи Рей - Влюбленный упрямец

– Гмм, – с сомнением промычал Гарек. – Расскажите о вашей семье.

Элли не хотелось упоминать о дедушке и о неприятных деталях их отчуждения. Поэтому она решила рассказать о дяде Родриго и тете Алме и об их шестерых детях. Трое старших уже обзавелись своими семьями.

– Потом идут Мартина, Роберто и Алисса, – продолжала она. – Алисса приблизительно в том же возрасте, что и ваша племянница, ей в марте будет четырнадцать.

– И давно вы живете вместе с Мартиной?

– Около года. С тех пор, как переехала в Чикаго. Я оказалась совсем без денег, а здесь не так много высокооплачиваемых мест для специалиста по истории искусства...

– У вас есть диплом?

– Да, магистра. Почему вы удивлены?

– Без причины. А ваш кузен Роберто еще учится в школе?

– Нет, он закончил школу в прошлом году. – Как раз перед тем, как попал в тюрьму. Но об этом она не станет рассказывать Гареку. – Он очень милый. Только иногда чересчур серьезен, но у него доброе сердце. Он считает нужным защищать меня.

– А вы нуждаетесь в защите?

– Нет, конечно. Хотя Робби думает, что нуждаюсь. Может быть, из-за... – Она замолчала, задумавшись, не слишком ли много наговорила.

– Из-за Рэйфа?

– Откуда вы о нем знаете?

– Мартина сказала, что я "большое достижение после Рэйфа". Вашего бывшего бой-френда, я правильно понял?

– Ммм. – Определенно, надо поговорить с Мартиной. – Я привезла его в Чикаго, чтобы со всеми познакомить. Мартине и Робби он не понравился. И оказалось, что они правы.

– Рэйф разбил вам сердце?

– Нет, просто немного ранил. – Чтобы прекратить расспросы, она беззаботно добавила: – У каждого есть по меньшей мере одна несчастная любовь. Держу пари, даже у вас.

Гарек долго молчал. Или их было столько, что он не мог вспомнить, или он ни разу не был влюблен. Интересно бы узнать.

– Моника Александер, – наконец проговорил он. – Я был безумно в нее влюблен.

– И что случилось?

– Она бросила меня, когда умер отец и его компания обанкротилась. Мне пришлось оставить колледж и заняться спасением бизнеса.

– Как ужасно!

– Ничего ужасного не произошло. – Он изумленно посмотрел на нее. – Наверное, со мной случилось лучшее из всего, что могло бы быть. Я сосредоточил все внимание на делах.

– Разве вы не испытывали обиду? Вас бросили в такой момент, когда особенно нужна поддержка.

– Я выжил, – пожал плечами Гарек.

Да, но какой ценой? Наверное, тогда его черты исказила печать цинизма, столь заметная теперь. И он перестал верить людям. Особенно женщинам.

Обед закончился, он отвез Элли домой. Вышел из машины и проводил до наружной лестницы, ведущей в квартиру.

– Завтра в Институте искусств открывается частная выставка. Я договорился о билетах. Заеду за вами в семь.

– Разве симфонического концерта недостаточно? – Слишком уж много времени ей приходится проводить с Гареком Вишневски.

– Я думал, вам нравятся вернисажи.

Конечно, она с удовольствием пойдет, несмотря на свои сомнения. И к тому же, как она может отказаться?

– Конечно. Спасибо.

В помощь Элли для работы в фонде Гарек выбрал яркую, инициативную и очень молодую (ей едва исполнилось восемнадцать) девушку, Стеси Хэтфилд. Элли с удовольствием бы работала с ней, если бы у Стеси не шла кругом голова от Гарека Вишневски.

Собственные чувства тоже все более и более приводили Элли в смущение. Последние недели полторы они с Гареком встречались почти каждый вечер. Она напоминала себе, что у них чисто деловые отношения, но иногда ненадолго забывала об этом. И тогда без сна лежала всю ночь и думала о нем. В галерее Стеси говорила тоже о Гареке. Элли, стараясь удрать от ее болтовни, поднималась наверх – в студию, где делали рамы. Стеси шла за ней и туда.

– Мистер Вишневски лучший работодатель, какого я знаю. – Ее пальцы порхали по клавиатуре компьютера. – Каждый в компании согласится, что мистер Вишневски замечательный. Он щедрый. Я сказала ему, что он мало вам платит, и он обещал удвоить зарплату.

– Стеси, я не смогу ее принять! – сверкнула Элли глазами.

– Прекрасно сможете. Вы ее заслужили. Вы работали как вол.

Это правда. Она трудилась, забывая о времени. Но принять двойной оклад... что-то здесь не так. Если бы мистер Фогель сделал это, она бы не возражала. Но Гарек...

– В субботу вы собираетесь с ним куда-нибудь пойти? – спросила Стеси. – Это его день рождения, знаете? Ему будет тридцать. Вроде бы многовато. Но он великолепен. Я почти не замечаю его возраста.