Татьяна Тронина: Серебряные слезы

– Он не звонил вам, Роман? – спросил Саша.

– Кто? – испугался тот.

– Ваш шеф.

– Нет... вот как случилось все, так ни слуху ни духу. Наверное, он уже далеко, – с мистическим ужасом произнес Пеньков. – Денис, он такой... сквозь игольное ушко пройдет. Бросил нас всех.

– Кого это – всех? – спросила я.

– Ну, салон, работу... У нас же теперь вроде как производственный кризис, – тяжело вздохнул Пеньков. – Правда, заместитель Дениса есть, но он человек ненадежный, так что скоро контора наша накроется медным тазиком. А у меня, между прочим, мать – инвалид первой группы и сеструхе за сорок пять, не замужем она до сих пор, за матерью присматривает... Я их обеих содержу.

– Не пропадешь, – мрачно сказала я. – Тебе без Дениса даже лучше будет.

Мы вышли из ворот. Там, за оградой, стояли припаркованные у обочины машины, и я сразу узнала автомобиль Пенькова – старую черную «Волгу». Выглядела она изрядно побитой и поцарапанной, заднее крыло было покрашено в коричневый цвет.

– Вас подвезти? – робко предложил Рома. – У меня не машина, а зверь!

Я бы засмеялась, если бы могла, но губы почему-то не могли сложиться даже в обычную усмешку. Денис, скотина, мог бы отдать Пенькову что-нибудь более приличное, а не это ржавое чудовище.

– Нет, спасибо, – вежливо отозвался Саша. – Мы тоже на колесах...

– Ну, как знаете...

Мы ехали молча. У меня перед глазами стояла черная яма. Гроб опускали в нее, а в гробу была... я, мертвая, с простреленным сердцем...

– Лиза, очнись... Лиза, мы приехали...

– Что?..

Вздрогнув, я перевела взгляд на Сашу.

– Мы приехали.

Я молча вышла из машины. Мы стояли у подъезда, но мне совсем не было страшно – неожиданно я почувствовала, что Денис уже никогда не появится здесь. Мне больше нечего бояться...

Дома я медленно сняла с себя длинную черную шаль. До того она лежала на дне какого-то ящика, позабытая и ненужная после маминых похорон, – я была уверена, что больше никогда мне не понадобится это траурное покрывало... Платье на мне тоже было с тех печальных времен. Ах, если б знала – выбросила бы сто лет назад, не искушала бы судьбу!

Саша стоял у окна, сложив руки на груди, и пристально смотрел на меня.

– Приляг, Лиза, – сказал он. – Ты устала. Ты очень бледная... Я посижу рядом.

– Не надо, – ответила я. – Не надо возиться со мной, точно с ребенком... Я справлюсь.

– Я хотел тебя спросить... Там, в спальне, за шкафом, я заметил одну картину.

– Какую еще картину? – наморщила я лоб.

– Обнаженная женщина на снегу.

Точно, а я и забыла – я туда спрятала портрет Дуси Померанцевой! Почему-то мне сейчас совсем не хотелось смотреть на него...

– Ну и что? – равнодушно спросила я.

– Она похожа на тебя.

– Что? – Я вздрогнула, точно от электрического разряда. Дуся Померанцева, хоть и была моей непосредственной родней, ничем не могла напоминать меня. Тяжелые черные косы, тени вокруг глаз, форма губ, которая больше напоминала о периоде торжества «Мира искусства», чем о сегодняшних тенденциях модного макияжа...

– Она похожа на тебя, – повторил Саша. – Я сейчас это вдруг понял.

– Не может быть, – сказала я. – У нас совершенно разный тип внешности. Она черноволосая, немного восточного вида, а я блондинка, между прочим, натуральная... – с тоской добавила я.

– Нет, что-то общее есть...

– Ах, Саша, тебе показалось – потому, что я сейчас вся в черном!

– Так что это за картина? – с удивлением переспросил он. – Очень сильная вещь – судя по всему, ее рисовал мастер.

– Это Дуся Померанцева, – устало сказала я.

– О господи! Откуда? Ты... впрочем, тогда все понятно, и нет ничего удивительного в том, что вы с ней похожи! – На лице Саши отразилось волнение. – Да-да, старая история, которая касалась наших семей... Знаешь, кажется, она начинает захватывать и меня. Бледный ангел, который прячется за шкафом...

– Саша! – Мне совсем не хотелось говорить об этом. Только что я похоронила свою сестру, и декадентская лирика сейчас мало волновала меня, хотя раньше я не могла без нее существовать.

– Что, Лиза? – Он выглядел растерянным и ошеломленным.

– Не надо...

Он подошел ко мне и обнял меня.

– Ладно, не буду. Лиза... Как же я тебя люблю, Лиза.

– Сестра моя умерла, а ты о любви... Нет, Саша, замолчи.

– Хорошо. Я дождусь того дня, когда мы сможем поговорить с тобой об этом. О том, как ты дорога мне...

Мне иногда казалось, что жизнь в нашем Филологическом институте не замирает ни на мгновение. Даже в те дни, когда нет занятий по причине календарных праздников, выходных или каникул. Всегда светится какое-нибудь окно, или кто-то сидит в пустом читальном зале, перелистывая толстый фолиант, или не сдавший зачет разгильдяй бродит по коридорам с тоскливым и жалобным лицом, выискивая преподавателя...