Анна Антонова: Кекс на пляже

– Ах, вот как, – возмутилась я, но тут грянула увертюра, и я мигом забыла про Лариску, цветы и порядком надоевших звезд.

Я смотрела на сцену и не узнавала спектакль, который видела на прогоне. Нет, сценарий не изменился, и музыка с текстом остались те же самые, как, впрочем, и актеры. Но… я поняла, что пресловутая энергетика – не пустое слово. Спектакль затягивал, не давая оторвать глаз от сцены и пропустить хотя бы слово, а актеры, казалось, играли на пределе сил, полностью раскрываясь и отдавая себя залу.

Я забыла, что вот передо мной Гриша, а вот Юля, поверив, что это шекспировские герои. Даже глядя на Леню, я видела Турио!

– Что это было? – потрясенно спросила Лариска в антракте.

Ага, ее тоже пробрало, значит, это не мой личный глюк.

– Вот разыгрались, – протянула она.

– Не на шутку, – кивнула я.

Еще остались не охваченные моим благосклонным вниманием звезды, но заниматься этой ерундой я уже решительно не могла. Так и просидела бы весь антракт на своем месте, если бы Лариска не вытащила меня в фойе.

– Надо проветрить мозги, – повторяла она.

На выходе из зала мы наткнулись на малолетних фанаток.

– Видали Турио? – услышала я и встрепенулась.

– Классный! – закатили глазки тощая лохматая девица с веткой кустовых хризантем. – Все, ему подарю!

– Одна будешь, – хихикнула другая.

– Почему это?

– А у него роль не главная, кому он еще нужен!

– Не скажи, – возразила третья. – Даже массовке иногда цветы дарят. Родственники, наверное.

Я задохнулась от возмущения и совсем было собралась выступить, а Лариска оперативно увела меня из опасного места.

– Родственники! – гневно повторила я. – Вот дуры!

– А что, разве они не правы? – хихикнула она. – Кто ты ему, разве не будущая родственница?

Я замахнулась на нее букетом:

– Какие глупости! Мы эту тему уже сто лет обсуждали.

– Так пора к ней вернуться, – серьезно сказала она.

– Вот еще!

Я думала, что ко второму действию волшебный эффект спектакля улетучится, но он, напротив, только усилился. Напряжение словно шло по нарастающей, а Ленечка спел так, что меня прижало к спинке кресла, и я так и просидела до конца спектакля, не пошевелясь.

Я даже не отреагировала, когда спектакль кончился и артисты начали выходить на поклон. Зал бешено аплодировал, а я сидела в своем кресле, как приклеенная.

– Надь, – дернула меня за рукав Лариска, – цветы дарить собираешься? Или обратно домой понесешь?

Я встряхнула головой и встала.

– Я боюсь, – честно сказала я.

– Иди, – напутственно кивнула она. – И смотри, не растеряйся там.

Я не поняла, о чем она, но послушно пошла к сцене. Подойдя ближе, я заметила, что Ленечка уже обзавелся букетом, но не поняла: это цветы тощей фанатки или какие-то другие.

Только бы не запнуться, твердила я про себя, только бы не запнуться.

Я аккуратно поднялась по боковой лесенке и направилась к Лене. Он смотрел в зал и заметил меня только когда я появилась прямо перед ним. Глаза его распахнулись, он замер. Я стояла напротив, забыв, что надо отдать цветы.

Леня что-то сказал, но слова растворились в общем шуме. Я шагнула к нему, протянула букет. Он неловко прижал цветы к груди. Тогда я коснулась губами его щеки и шепнула:

– Ленечка, женишься на мне?