Фрэнсин Паскаль: Муки выбора

– Да ну, мам, – Джессика скорчила пренебрежительную гримасу, но щеки ее запылали.

Элизабет тоже покраснела. Ей хотелось рассказать Джессике, как много Эми тренируется и как преуспела в упражнении с жезлом. Но она обещала хранить это в тайне, чтобы Эми смогла удивить всех.

Элизабет слишком любила свою сестру, что даже подумать не могла, что та может быть жестокой или несправедливой.

Но, кажется, с тех пор, как Джессика вступила в «Клуб Единорогов», стали все чаще проявляться неприятные черты ее характера.

Со вздохом Элизабет встала из-за стола и начала убирать посуду. Может быть, стоит еще раз попробовать отговорить Эми от этого глупого конкурса, размышляла она и решила позвонить ей вечером.

Джессика допивала молоко и искоса следила за сестрой. Она знала, что Элизабет расстроена. Но не могла взять в толк, почему она отказывается понять, как важно для болельщиц иметь красивую внешность. Даже если Эми Саттон нельзя назвать «нескладехой», она все равно не смотрится среди такой команды. Ее невыразительное лицо и прямые волосы вовсе не подходят для роли лидера.

Раздумывая, как бы улучшить настроение сестре, Джессика решила помочь ей вымыть посуду.

– Ты что собираешься делать с этой тарелкой? – спросила она, входя в большую, всю в испанских изразцах, кухню. – Сейчас же поставь ее, иначе я вызову полицию… посудомоечную! Сегодня моя очередь мыть посуду.

Элизабет удивленно посмотрела на нее.

– Лиззи, ну что ты так смотришь? – Джессика отобрала тарелку и капризно надула губы. – Можно подумать, что я никогда ничего не делаю! Это несправедливо!

– Извини, Джессика, я вовсе так не думаю, – Элизабет сразу повеселела.

Джессика старательно мыла тарелку, перекрикивая шум воды:

– Я знаю, что иногда прошу тебя сделать за меня что-то, но это ведь только потому, что я очень занята, ну и, конечно, я уверена, что всегда могу на тебя положиться.

Господи, как могла она, Элизабет, даже подумать что-нибудь про Джессику, кроме того, что ее сестричка – милая, ненаглядная, самая любимая на свете! Конечно, временами она бывает несносна и не выполняет своих обещаний, однако Элизабет вовсе не возражает против того, чтобы всегда выручать Джессику.

И как только она могла подумать, что ее сестра плохо поступит с кем-то из ее друзей? Может, глупо бояться за Эми, хотя, впрочем, и Эми поступает глупо, настаивая на участии в этом конкурсе.

Чувство вины за свою несправедливость охватило девочку, и она с любовью посмотрела на сестру, выходящую из кухни.

Зазвонил телефон, и Элизабет взяла трубку:

– Алло! Дом Уэйкфилдов.

– Джес, это я, – невозможно было не узнать надменный голос Лилы Фаулер.

Элизабет хотела поправить Лилу, но та не дала ей и слова вымолвить.

– Я весь день тренируюсь, я так волнуюсь за завтра. Никак не могу успокоиться, столько противных девчонок оказалось в списке. Неужели и впрямь мы должны их всех просмотреть?

– Лила…

– Где у них совесть вообще-то! Записаться на такой конкурс! Как будто не понимают, что мы не возьмем их в свою команду. Ведь болельщиц мы готовим для Единорогов.

– Но, Лила…

– Я все знаю. Ты хочешь сказать, что мисс Ландберг не даст нам сделать это без открытого конкурса. Но мы обе, ты и я, должны придумать, как избавиться от этих дур.

Элизабет вся похолодела от такого откровенного заявления, но не подала виду и сдержанно произнесла:

– Извини, Лила. Ты говоришь с Элизабет. Подожди минутку.

Трубка повисла на шнуре, а Элизабет решительно направилась к двери.

– Это тебя, Джессика, – сказала она мягко, заглядывая в столовую.

– Ой, сейчас! – Джессика поставила тарелки на стол и бросилась к телефону. – Алло? А, привет, Лила. О да, я знаю. Я тоже.

Растеряв все мысли, Элизабет отправилась в свое укромное местечко под низкой ветвью старой сосны, что росла на заднем дворике дома Уэйкфилдов. Она часто приходила сюда, когда ей надо было хорошенько о чем-то подумать. И как это она могла вообразить, что Единороги будут благородны хоть в каких-то поступках. Конечно, нет. Надо убедить Эми отказаться от завтрашнего конкурса, иначе она влипнет в дурную историю.

Джессика слушала Лилу не очень внимательно: смотрела в сад через окно на свою сестру. Ее зеленовато-голубые глаза сощурились, и она наматывала на палец телефонный шнур. Элизабет была явно расстроена, и наверняка из-за команды болельщиц.

– Почему она всегда такая? – прошептала Джессика, чувствуя себя виноватой и одновременно сердитой на сестру.