Уильям Блум - Кентерберийская сказочка

– Нет. И вообще, оставь меня в покое.

– Долбаешь, спорить буду.

– Отстань.

– Что, скажешь нет?

– Оставь меня в покое, говорят тебе.

– Я тебя никак расстроил? А что это значит? Что я прав.

– Шел бы ты!

– Ну, оставлю я тебя в покое, что будешь делать? О своей Дженни мечтать? Над вами же все смеются. И ты будешь мне рассказывать, что ты ее не попробовал? Двадцать девушек невинных пригласили погулять, на гулянке умудрились все невинность потерять.

– Катись на хрен.

– Ой, обидели ребеночка, сейчас заплачет. «Оставь меня в покое». «Катись на хрен». Оставь нас с Дженни в покое. Ой-ой-ой.

Тристрам схватил с подоконника мраморный кругляш – пресс для бумаги – и кинулся через всю комнату на брата. Усевшись тому на грудь, вскинул руку с прессом над головой.

– Сказал, оставь меня в покое. – Глаза его горели недобрым пламенем, рот вытянулся тонкой ниткой. – Не отстанешь – убью. Убью, понял?

Филип посмотрел на кругляш, потом на лицо брата.

– Ладно. Ладно. Успокойся. Пошутить нельзя. Слезай.

Тристрам отпустил Филипа, и тот секунду подумал – а не надрать ли нахалу уши? – но, еще раз взглянув на брата, решил, что не стоит. Он выскользнул из комнаты и остановился на площадке. «Оставь меня в покое». Скопировав таким образом брата, он ушел в свою комнату.

Я лежал на кровати и разглядывал свое дурацкое толстое тело. Да, дурацкое. Ну и что? Зато во всем остальном – полный порядок. Я же – Господь Бог, на все смотрю сверху, великодушно поглаживаю весь мир, снисхожу до него, поддерживаю теплым словом. Все теперь – мои дети, все в моих руках и мне подвластны.

Да, мне теперь подвластно все, стоит только шевельнуть пальцем. Ясно, Большой Джон? Что скажешь? Моя потная лапа тебе больше не требуется, верно? Или как? Я поднапряг мышцы, и он чуть дернулся, как бы подмигивая мне в ответ. Ладно, ложись на бочок и отдыхай.

А мои детишки теперь и вправду мои. Все остальное – ерунда, правда же, Большой Джон? Вообще, теперь весь мир льет воду на нашу с тобой мельницу. И не будет больше вскрикиваний во сне, не будет эротических фантазий.

Я разгладил рукой простыню. Чистое белье, и мое тело – почти такое же белое. Что же, я – Бог? Нет. Увы. Но я знаю Его, и теперь Он – на моей стороне. Поначалу Он допустил ошибку, но сейчас у Него есть время, и Он ее исправляет. Я вдавил палец в живот. Он утонул на несколько дюймов – и что с того? Что с того, черт подери? Кому какое дело до моего живота? Я вполне могу расслабиться – откинуться на спину и расслабиться. Я уже испытал высшее наслаждение, а если захочется еще, я всегда его получу. Детишки всегда мне его доставят.

– Я решила, что лучше подождать, пока они уйдут. – Миссис Траншан с торжествующим видом взглянула на мужа, сидевшего по другую сторону стола. – Мы получили письмо насчет Дженнифер. Из школы.

– Да, дорогая. – Мистер Траншан откусил еще один кусок от бутерброда. – И что же?

– Письмо написала ее классный руководитель, эта мисс Дирбек, мы, мол, не должны беспокоиться – попробуй тут не забеспокойся! – но ее очень тревожит Дженнифер. Она стала хуже заниматься, не дружит с одноклассницами. Вообще-то ничего страшного не происходит, и она бы не стала писать родителям, но Дженнифер всегда была ее гордостью, поэтому перемена в ней особенно заметна. Заметна! Уж наверное, раз ей вздумалось писать нам письмо. Она пыталась поговорить с Дженнифер, но без толку, и хотя она не хочет, чтобы мы беспокоились, поставить нас в известность считает нужным – вдруг нам как-то удастся ей помочь. Возможно, мол, это переходный возраст, и давить на нее не надо, все пройдет само. Возможно! А если нет? Дожили – письмо из школы!

Мистер Траншан откусил бутерброд еще раз и почесал в затылке. Жена громко отхлебнула чай из чашки.

– Я тебя еще месяц назад предупредила, – продолжала миссис Траншан. – Просила: поговори с ней, но где там! Тебе удобнее подождать. Говорила: встречи с этим парнем до хорошего не доведут. Вот и дождались – письмо из школы! С Вероникой такого не было никогда, да и с Дженнифер мы раньше хлопот не знали. Это все он, этот парень.

– Мне с ней говорить бесполезно.

– С ней? При чем тут она? Дело в нем, в его родителях. Пока они сюда не приехали, мы горя не знали. А они, между прочим, и двух слов с нами сказать не соизволили. Но теперь придется.

Холланды и Траншаны встретились ближе к вечеру, когда Тристрам и Дженни еще не вернулись из школы. Встреча была недолгой.