Диана Кизис - Последний штрих

И Сесил об этом знала. Когда мы играли по-настоящему, на ее лице застывало ожесточенное выражение, даже хвостик, казалось, принимал воинственный вид. Она низко надвигала козырек, словно бы хотела этим сказать, что теперь у нее единственная цель: надрать мне задницу. Ну и ладно, я тоже не лыком шита. Стиснув зубы, я натужно представляла себе хитрые контрманевры и брутальные атаки и с такой силой сжимала ракетку, что мои пальцы превращались в скрюченную когтистую лапу. С ужасающей четкостью я предвидела все ауты противника. Неистово рыча, я подавала мяч – как приятно бросать вызов! В конце игры проигравшая сжимала руки в кулаки, бессильно роняла их вдоль туловища и, закинув голову, вопила:

– Вот чер-рт!

В это субботнее утро (погода в Лос-Анджелесе стояла жаркая, несмотря на то что было уже шестое декабря) мы занимались разогревом, когда показался Джерри, наш любимый шестидесятипятилетний инструктор с искусственным загаром. В руке он держал ракетку.

– Становись в позицию, Джесси! – завопил он, выйдя на корт, и нацепил солнечные очки, которые обычно болтались у него на шее на ярком шнурке. – Так. Теперь бросай мяч через сетку!.. Ну же, Сесил, вот он! Отбила... Великолепно!.. Шевелись, Джесси, шевелись!.. Да?.. Да?.. Да!.. Вот это теннис, дамочки! Вот это теннис!

Через час Сесил плюхнулась на зеленую деревянную скамейку, куда мы положили вещи.

– Разве это теннис? – Она промокнула лицо полотенцем и, нагнувшись, принялась растирать свои красивые ноги.

– Ты злишься, потому что в последнем раунде я выиграла. – Я отхлебнула воду из ее бутылки и просунула палец под топик на бретельках – все тело зудело от пота.

– Господи, да я совершенно равнодушна к победам и поражениям!

– Только потому, что ты всегда выигрываешь – за исключением тенниса.

– Ага, – рассмеялась Сесил, – что правда, то правда!

Она убрана ракетку в футляр, перекинула его через плечо и сощурила зеленые глаза на солнце. Щеки Сесил светились персиковым румянцем. Ее фирменная ракетка «Уилсон» была лучше моей – подарок Зака, который пришел в умиление, услышав, что Сесил, подрабатывающая сборщиком средств на нужды Лос-Анджелесской филармонии, решила заняться спортом. Моя же ракетка досталась мне от мужа Брин, Дэвида. Сама я работала менеджером в магазине «Золотая клетка», что на Робертсон. Лично я бы там даже картинной рамы не купила. А учитывая то, какую зарплату платила мне Тарин, ни о каком навороченном спортивном обмундировании для амбициозных, но неопытных новичков не могло быть и речи.

– На том же месте? – спросила я, следуя за развевающейся теннисной юбчонкой Сесил на автостоянку.

– Как всегда, – отозвалась она. – Плевать, что через две недели свадьба! Я покупаю пирожки с мясом и чипсы

Выехав со стоянки, я позвонила Брин.

– Привет, звезда экрана, это я, – сказала и автоответчику, объезжая фонтан Малхолланд. По выходным фонтан оккупировали молодожены латинского происхождения и подружки невест, украшенные цветами. Они любили выстраиваться перед потоками воды – подходящий фон для романтического свадебного фото. – Встретимся в «Хаус оф пайз», хорошо? Да, я заказала именные карточки для гостей, о чем ты меня просила. Пока.

Брин, Сесил и я опровергали ту теорию, согласно которой женщины не могут дружить втроем. Я познакомилась с ними на первом курсе, на литературном семинаре. Сесил, сидевшая в центре первого ряда, что-то вещала на тему анализа последовательности снов в «Идиоте». Я уже забыла, в чем там было дело, помню только, что меня впечатлил ее профиль – прямой нос, локоны, как на полотнах Ренуара, и роскошные розовые губки, которые казались совсем не к месту в аудитории, словно кружевной бюстгальтер под школьной формой. Сесил вертела в руках карандаш и иногда заправляла им прядь волос за ухо. Брин неуклюже расположилась на соседнем стуле. На ней были ботинки военного образца и какое-то детское платьице, совершенно с ними не сочетавшееся. Видно было, что доклад ее очень забавляет. Когда Сесил остановилась, чтобы перевести дыхание, Брин спросила:

– Ты хоть сама-то себя понимаешь?

Я громко фыркнула, чем удивила всю аудиторию и себя прежде всего. Сесил и Брин рассмеялись. После семинара они пригласили меня в забегаловку «Джабберуоки» выпить кофе и обсудить занятия. С тех пор не проходило дня, чтобы я с кем-нибудь из них, а то и с обеими сразу не поговорила.

– Не представляете, каким запутанным делом приходится сейчас заниматься, – заявила Брин, протопав к нашему столику в «Хаус оф пайз».

Читать дальше