Барбара Вуд: Улица Райских Дев

– Моя мать хотела, чтобы я уехала из Египта, и боялась, что я останусь, узнав, что ребенок жив.

Джесмайн посмотрела на фотографию Зейнаб.

– Я потеряла сына, но Бог даровал мне дочь.

– Мухаммед умер как герой, Ясмина. Как праведный мученик. Те, кто был там, говорят, что он пытался всех спасти. Он увидел мину, побежал к ней и кричал, чтобы все уходили. Он не успел ее обезвредить, но и не подумал о том, чтобы спастись одному. Ему устроили почетные похороны.

– А Камилия не предавала меня, – как я этому рада…

– Нет, не предавала. Когда я спросила Нефиссу, откуда она узнала о том, что случилось между тобой и Хассаном, она призналась, что проследила тебя до дома Хассана. Камилия не выдала твоей тайны.

Джесмайн положила на стол фотографию Зейнаб и подумала об ее отце:

– Кто убил Хассана?

– Я не знаю.

Увидев, что Джесмайн снова рассматривает фотографию взрыва клуба «Золотая клетка», Амира вздохнула:

– Я и Зейнаб тоже могли быть там. Я хотела вернуться в Каир раньше и присутствовать на торжестве в честь Дахибы, но заболела, и мы задержались. Не то я и твоя дочь тоже подверглись бы этой опасности, – она показала на снимки убитых при взрыве мины.

Амира задумчиво посмотрела на Джесмайн, и снова села в кресло, обернув вокруг себя свои белые одежды.

– Теперь, внучка моего сердца, мне остается рассказать тебе только одно, но об этом не знает даже твой отец. Не знала и я сама – это открылось мне в монастыре святой Екатерины. Но рассказывать об этом очень тягостно.

Джесмайн выжидательно смотрела на бабушку.

– Слушай же. После того как я была похищена во время стоянки каравана, меня продали богатому купцу из Каира, любителю маленьких девочек. Женщины его гарема вымыли меня, надушили и привели голой в его комнату. Я увидела громадного старика в кресле, роскошном, как трон, и испугалась. Женщины положили меня ему на колени. Потом мне стало больно, я закричала. Мне было шесть лет.

Потом он звал меня к себе каждую ночь, а иногда предоставлял меня своим почетным гостям и любовался, как я их «развлекаю». Когда мне было тринадцать, старика посетил его друг Али Рашид и получил разрешение побывать в гареме; я ему понравилась, и он захотел купить меня. Старик согласился потому, что у меня уже оформилась грудь и развились бедра, и я стала ему не по вкусу. Но он предупредил Али Рашида, что я не девственница. Тот ответил, что это ему безразлично, купил меня, и я оказалась в доме на улице Райских Дев. – Голос Амиры стал хриплым, она откашлялась. – Рабство уже было запрещено в то время, старик и Али совершили беззаконную сделку, но Али сразу освободил меня, женился на мне, и через год я родила Ибрахима.

– О, умма, – сказала Джесмайн. – Мне так жаль вас. Как это было ужасно для вас.

– Так ужасно, Ясмина, что я невольно заглушила все воспоминания о своем детстве и юности, о всей моей жизни до того, как я очутилась на улице Райских Дев. Я похоронила их в глубине своей души, но я видела сны… странные сны… У меня были странные предчувствия. Ты помнишь, как мы однажды ездили с тобой на такси на улицу Жемчужного Дерева, где был гарем, а теперь школа? Тогда твой отец согласился на твою помолвку с Хассаном… но я почувствовала, что это нельзя допустить.

– Почему, бабушка?

– Потому что имя этого богатого купца, в гарем которого я попала, было – аль-Сабир. Хассан был его сыном.

Горничная отеля провезла тележку по коридору мимо дверей их комнаты; нежный женский голос воскликнул: «Й'алла!»

– Хотя я не помнила, что со мной происходило в этом гареме, – продолжала Амира, – но я чувствовала, что с именем Хассана аль-Сабира связано что-то позорное. Душа моя противилась этой помолвке, и я выдала тебя замуж за Омара.

Обе женщины молчали, думая о том, как их поездка на улицу Жемчужного Дерева изменила жизнь Ясмины и всей семьи.

– Теперь я понимаю, – задумчиво сказала Амира, – что это похищение в детстве и потом – гарем на улице Жемчужного Дерева сделали меня тем, чем я была. Я боялась выйти из дома на улице Райских Дев, где я нашла убежище, я боялась поднять покрывало с лица. Я боялась за моих дочерей и внучек, которые выходили из дома и свободно ходили по улицам. И я не осмелилась выйти замуж за Андреаса Скаураса, в которого была влюблена, потому что смутно помнила о чем-то позорном в моем прошлом.

– И теперь память полностью вернулась к тебе, бабушка?

– Да, хвала Аллаху! Я могу описать тебе внешность моей матери. Я могу описать и внешность моего жениха, прекрасного Абдуллы, – он являлся мне в моих снах, но я не знала, что он такой. И в моих ушах звенит голос моей матери. Я помню, как она сказала: