Элис Детли: Затянувшаяся помолвка

Кэтлин вспомнила, с каким нетерпением она ждала своего отъезда в Италию, чтобы оттуда через две недели отправиться в Нью-Йорк вместе с Филиппом, который обещал, что поможет ей освоиться на новом месте. Все происходящее казалось ей тогда волшебным сном.

Только через три года она приедет в свой родной город Дандолк, чтобы похоронить мать, которая неожиданно заболела и быстро сгорела от страшной неизлечимой болезни. На похоронах Кэтлин была как в тумане, с трудом веря в происходящее. И почему-то боялась смотреть на Бена, который успел к ее приезду все организовать по части похорон. Кэтлин чувствовала себя предательницей. Она даже с Фанни не успела поговорить, так как в тот же день ей пришлось уехать, чтобы успеть утром следующего дня на работу.

Своей работой в салоне современной одежды Филиппа Растинелли Кэтлин Флинн гордилась и очень ею дорожила. Еще бы! За год она стала первой помощницей Филиппа, он высоко ценил ее художественный вкус и связывал рост популярности своих моделей с ее участием в их разработке.

Но жизнь словно задалась целью отомстить ей за ту легкость, с какой она достигла успеха. Не прошло и года после смерти матери, как во Флоренции скончался отец. На похороны ее даже не позвали. Его вторая жена унаследовала все состояние, а дочери от первого брака была выделена лишь небольшая рента.

Кэтлин быстро ощутила свою незащищенность в сложном мире бизнеса, столкнувшись с таким явлением, как переменчивость вкусов и коварство коллег. Новая коллекция сезонной одежды, в которую она вложила много труда, успеха не имела, что сразу же повлияло на их отношения с Филиппом. Он стал все реже приглашать ее на светские приемы, все чаще закрывался в своем кабинете с Санди Старк, коллегой Кэтлин.

Чувство одиночества в огромном мегаполисе постепенно овладело ею настолько, что она порой приходила в отчаяние. Ей стали все чаще сниться «зеленые сны», как Кэтлин их называла, сны об Ирландии. По ночам она снова встречалась с Беном и Фанни, видела родные лица друзей. Теперь она больше не летела на работу в салон, а тоскливо тащилась в длинной череде машин, возникавшей в часы пик. Да и на работе она уже не чувствовала себя такой уверенной, как раньше.

Возвращение после работы было не более радостным. Одно дело — вернуться домой из ресторана, где она бывала в обществе Филиппа и двух-трех партнеров по бизнесу, совсем другое каждый вечер проводить одной в стенах пусть уютной и со вкусом обставленной, но чужой квартиры. Собственно, квартира принадлежала Филиппу, который предоставил ее Кэтлин, когда она приехала в Нью-Йорк учиться, а сам продолжал жить в особняке своей матери. Он-то и нанес ей последний удар.

Кэтлин вспомнила счастливое и вместе с тем немного виноватое выражение его лица, когда он вошел три дня назад в ее небольшой кабинет в салоне. Она сразу поняла, что произошло нечто важное и непоправимое.

— Нам надо поговорить, — сказал Филипп натянутым голосом.

Словно оттягивая грядущие неприятности, Кэтлин еще некоторое время продолжала неторопливо листать каталог международной выставки картин эпохи Возрождения, проходившей в Метрополитене. Наконец, собравшись с духом, она закрыла каталог и подняла глаза на Филиппа, такого же красивого и обаятельного, как пять лет назад.

— Я слушаю тебя.

— Мне трудно говорить тебе об этом… — начал Филипп.

— Ты кого-то встретил…

— Да.

— ..и влюбился?

— Ты угадала.

— Видимо, это серьезно, иначе ты не стал бы мне об этом говорить.

— Полагаю, что это так. — Лицо Филиппа стало задумчивым. — Да, это очень серьезно.

— Настолько серьезно, что вы уже вместе завтракали?

— Ну как ты можешь задавать такой вопрос! с досадой воскликнул Филипп, но не выдержал и улыбнулся счастливой улыбкой.

— Я женщина, Филипп, и любопытна как все женщины. К тому же я живу в твоей квартире… Знаешь, трудно было не заметить, что многие из наших сотрудниц готовы были выцарапать мне глаза, ревнуя даже к ее стенам.

— Кэтлин! — Он смутился. — Ты же знаешь, если б я мог стать другим…

— Не надо, Филипп.

Он виновато опустил голову.

— Это я уговорил тебя остаться работать у меня. Разлучил тебя с Беном.

При упоминании этого имени кровь отхлынула от щек Кэтлин. Если кто и виноват в разрыве их помолвки, то это она. Глупо было столько времени ждать, что Бен примчится за ней на белом коне и станет умолять вернуться. А потом, поняв; что этого не случится, делать вид, что она оскорблена в лучших чувствах. Нельзя назвать такое поведение с ее стороны порядочным. Сейчас Кэтлин понимала это, как никогда прежде. Тем более что в ее «зеленых снах» Бен являлся все чаще, немой укор на его лице мучил ее и после пробуждения.