Диана Чемберлен - Тайная жизнь

– Это фантастично, – сказала Нина, – почувствовав энтузиазм, вызванный идеей Иден. – Кто может сделать фильм о Кэтрин Свифт лучше, чем ты?

Но Иден было всего лишь четыре года, когда мать умерла. Ее воспоминания были отрывочны и скудны. Поверхностный биографический материал, который существовал о Кэтрин Свифт, рисовал в основном ее эксцентричность и нечто, напоминающее безумие, и увековечивал миф о том, что это была холодная женщина, которая выбрала жизнь отшельницы.

Статьи о матери всегда начинались со слов «странная Кэтрин Свифт» или «эксцентричная Кэтрин Свифт», или, как в обзоре ее последних публикаций: «Примечательно, что Кэтрин Свифт писала о своих молодых персонажах с такой сердечностью, хотя хорошо известно, что она презирала окружающих большую часть своей короткой жизни».

Может быть, Иден удастся изменить расхожее мнение общества о матери? Она жила с гордым сознанием, что ее мать имела по крайней мере одну любовную связь. Отец Иден, Мэтью Райли, умер незадолго до ее рождения. Иден любила еще воображать, что его краткий брак с матерью был трепетным и страстным. Нужно было быть мужчиной особого склада, чтобы вытащить Кэтрин Свифт из ее раковины.

Утром, в полете от Лос-Анджелеса до Филадельфии, Иден пришла к названию фильма: «Одинокая жизнь». Слово «одинокая» не имеет специфического негативного значения, ассоциируемого с ним. Оно не обвиняет мать в сделанном ею выборе. В этом и состояла идея ее будущего фильма – мир ошибался в характеристике этой женщины. Она не была холодной. Она не была безумной.

Иден взяла в Филадельфии напрокат автомобиль и проехала с Кэсси тридцать миль до дома Уэйна и Нам. Кэсси, казалось, еще не поняла, несмотря на долгие разговоры на эту тему, что она должна будет пронести месяц со своим папой и его новой женой – и без Иден. Иден выручило то обстоятельство, что когда они c Кэсси добрались, то застали Уэйна в его новом пригородном доме одного. Она сразу же поняла, что он пребывает в своем обычном состоянии. Он подрезал кусты роз – колени запачканы, руки в мозолях от ножниц. На глазах его блеснули слезы, когда он наклонился, чтобы обнять свою дочь. Затем он пожал руку Иден.

– Два месяца с Лу и Кайлом, а? – Он улыбнулся. – Не могу поверить, что ты идешь на это, Иден. Но думаю, что это хорошо. И нам здесь будет хорошо. – Он посмотрел вниз на Кэсси, которая все еще цеплялась за руку Иден.

После того, как она отправилась в дальний путь от подъезда Уэйна, она позволила себе только раз оглянуться на дочь. И это была ошибка. Кэсси пристально и с недоверием смотрела широко раскрытыми глазами вслед автомобилю. Иден снова почувствовала в груди ощущение вины.

Поездка от Филадельфии до Вашингтона сначала представлялась неопределенной, но затем округлые лесистые холмы Вирджинии окружили дорогу и вернули Иден к цели.

Может, фильм откроется панорамой этих холмов? Или, как она думала теперь, тем, как она шагнула из леса на дорогу? Может быть, камера будет скользить через лес плавно и тихо, пока не достигнет зева пещеры? Расслабься, сказала она себе. Будет еще сотня идей относительно начала фильма. Сейчас не нужно принимать никаких решений.

Она вернулась в машину и осторожно поехала вдоль узкой дороги, всматриваясь в темноту в поисках поворота, который должен, привести ее из леса в Лощину Линча, к дому детства, дому, куда Кайл, брат Кэтрин, удалился после отъезда из Нью-Йорка. Вначале она отвергла предложение Кайла провести то лето, когда она будет заниматься своими изысканиями, вместе с ним и Лу. Она привыкла смотреть на них, как тогда, в детстве, а подобные визиты всегда бывают напряженными и затруднительными. Мысль о том, чтобы провести с ними целое лето угнетала, но она чувствовала, что у нее, по-видимому, нет выбора. Кайл знал о Кэтрин больше кого-либо другого. Так что следующую пару месяцев она проживет в доме своего раннего детства, пробуждая глубоко и благоразумно похороненные воспоминания.

Она заметила валун, обозначающий подъезд к дому, и небольшой вырезанный из дерева указатель над ним. Линч Холлоу. Она свернула на подъездную дорогу и с удивлением обнаружила, что теперь на ней щебеночное покрытие. Последний раз она была здесь, когда ей было одиннадцать лет, и она сидела на заднем сиденье черного автомобиля со своей приемной бабушкой Сюзанной. Она помнила, что глаза тогда запорошила оранжевая дорожная пыль, проникавшая через окна машины. Кто вел автомобиль? Она не могла вспомнить. Скорее всего родственник Сюзанны. Она и не думала, когда они уезжали из маленького белого дома, что увидит его снова только через двадцать четыре года. «Это просто прогулка, – сказала. Сюзанна. – Мы просто отправляемся на маленькую прогулку». Это поразило Иден своей необычностью. Неосторожность не была свойственна Сюзанне, к тому же она еще сильно кашляла, и ее лицо было бледным после недель, проведенных в постели. Прогулка затягивалась, а Иден терпеливо выносила все это. Когда же они оказались перед квадратным кирпичным строением, одиноко стоящим среди поля, она с облегчением поняла, что они доехали. Прошел еще час, пока она поняла, что Сюзанна собирается оставить ее здесь с одетыми в черное монахинями и детьми, которых она не знала. И прошли дни, прежде чем она поняла, что Сюзанна имела в виду оставить ее здесь навсегда.